Нельзя пережить вечность и остаться в здравом уме
Автор: Tasare Cheshire Cat
Персонажи: Алукард/Интегра, остальные эпизодически.
Категория: джен
Все права на «Хеллсинг» и его героев принадлежат Коте Хирано.
К первой главе прилагалась иллюстрация. Художник я весьма посредственный, поэтому строго прошу не судить) А еще, Хеллсинг такой Хеллсинг, поэтому автора иногда прошибает на пафос, может даже чрезмерно местами)
Chapter 1. Battlefield
читать дальшеI'm your dream, mind astray,
I'm your eyes while you're away,
I'm your pain while you repay,
You know it's sad but true.
I'm your truth, telling lies,
I'm your reasoned alibis,
I'm inside open your eyes,
I'm you.
Metallica "Sad but true"
На фоне заката, рваной раной пересекающего беспечно-светлое небо, вампир возвышается массивной, устрашающей фигурой. Закатное солнце стекает по алой ткани плаща, меняя цвета на торжественный пурпур и золото, отчего кажется, будто он принадлежит небу, хотя бы отчасти. Или небо принадлежит ему, заключая свое отражение в оправе оранжевых очков. Конечно, на самом деле такое впечатление - абсолютная ложь от и до, ведь только леди с обманчиво-ледяным взглядом может заявлять свои права на этого вампира. Леди, что стоит рядом с ним и даже не смотрит на своего слугу, предпочитая ему бескрайний простор угасающего дня.
Горизонт впереди сияет ослепительным алым огнем. Тяжелое, цвета расплавленного золота, солнце подпирает лучами низкие облака. Они стремятся быть ближе к нему, тесно прижимаясь прогретыми боками, чтобы успеть урвать еще хоть немного тепла напоследок.
Алукард щурится, словно ему неприятно смотреть на солнечный свет даже сквозь очки.
Интегра напряженно вглядывается в небо и хмурится своим мыслям в тишине. Она задумчива и бесстрастна, полностью поглощенная то ли открывающимся отсюда видом, то ли какими-то своими заботами. Присутствие Алукарда нисколько не отвлекает ее. А может быть, она попросту настолько привыкла к вампиру, что не обратила бы внимания даже на самый пристальный взгляд с его стороны. Так уж вышло, что он всегда будет тенью на ее солнце.
Интегра сдержанно улыбается. "Всегда". Такое страшное слово, есть в нем какая-то мрачная, гранитная монументальность. Оно звучит как приговор и отдает неизбежностью. А ведь были времена, когда сама мысль, что Алукард может стать неотъемлемой частью ее жизни, вызывала легкую панику. Сейчас на удивление легко думать об этом, как будто прошедшее время что-то смогло изменить. Изменило ли оно хоть что-нибудь на самом деле - сложно сказать. Иногда, вспоминая себя прежнюю, Интегра готова была признать, что изменилось абсолютно все, а в особенности она сама. Но вскоре эта уверенность пропадала. Единственное, в чем она никогда не сомневалась, так это, что Алукард совершенно точно такой же, как и раньше. Да и с чего бы ему меняться.
Интегра украдкой смотрит на своего слугу, неподвижно замершего рядом. И неожиданно натыкается на ответный взгляд вампира, чуть повернувшего голову в ее сторону, словно спрашивая, чем обязан таким вниманием. Окружающая тишина медленно, но неотвратимо перерастает в неловкую паузу.
- Замечательный вечер, - начинает Интегра, чтобы как-то сгладить это неприятное ощущение.
Алукард, посмотрев куда-то поверх ее головы, снисходительно улыбается.
- Вы абсолютно правы, моя госпожа, - произносит он таким тоном, будто она только что сказала очевидную глупость: - Он замечательный хотя бы тем, что вы решили поговорить со мной о погоде.
Алукард насмешливо заглядывает ей в глаза, и дрожащее закатное солнце, отражаясь на стеклах его очков, кажется, смеется вместе с ним. Интегра, которую совершенно не устраивает быть объектом чьего бы то ни было веселья, холодно смотрит в ответ.
- И о чем же мне стоит говорить с тобой, по твоему мнению? - нотки плохо скрываемого раздражения в ее голосе звонкие, как кубики льда. Сколько уже можно цепляться к ее словам?
К бесконечному удивлению Интегры, Алукард отводит взгляд, не удостоив свою госпожу ответом. Он пристально смотрит вдаль, как будто нарочно игнорируя ее вопрос. И даже становится немного любопытно, в чем причина его неожиданного молчания. На ее памяти этот вампир никогда не отступался от разговора, особенно, если тому было положено такое удачное начало. Ну не с мыслями же он собирается, в конце концов?
Но когда леди Хеллсинг уже готова напомнить о своем присутствии вежливым покашливанием, Алукард вдруг резко, с нарочитой театральностью, разворачивается к ней. Полы плаща живописно разлетаются в стороны, придавая его движению еще больше драматичности. Тряхнув головой так, что с нее чуть не упала шляпа, он откидывает с лица длинную неровную челку. Вытянувшись во весь свой немалый рост и приосанившись, похожий на большую хищную птицу, вампир меряет леди Хеллсинг цепким пронзительным взглядом поверх очков.
- А как же, моя драгоценная госпожа, нравоучительные беседы о превосходстве людей над чудовищами? - Алукард довольно жмурится при этих словах, того и гляди замурлычет. - Как же философские разговоры про долг и войну? Что же вы, моя госпожа, так мелко берете?
Интегра только одобрительно хмыкает, оценив размах представления, идумает, что еще немного и Алукарда вполне можно будет номинировать на Оскар. Она коротко, с интересом, смотрит на него снизу вверх:
- Вот уж не ожидала от тебя подобной банальности... Видимо, это так плохо влияет свежий воздух. Или все же солнце виновато? Может, мне тогда еще спросить, о чем ты думаешь?
Алукард мечтательно улыбается, сверкнув аккуратными, но жуткими клыками, так сладко, что Интегру даже передергивает.
- В таком случае мне стоило бы ответить, что закат сегодня как никогда прекрасен, моя госпожа. Настолько, что напоминает о крови, некогда покрывавшей землю так же щедро, как и свет ненавистного для меня солнца. Эта кровь, втоптанная в пыль столетья назад, пропитала их насквозь, чтобы они никогда не стерлись из памяти, - произносит вампир, под конец понижая голос до восторженного шепота, отлично гармонирующего с колким весельем в его глазах. - Она въелась так глубоко, что теперь жить без нее было бы бессмысленно, практически невозможно...
- Хватит! - прерывает его Интегра, недовольная тем нездоровым энтузиазмом, с которым Алукард схватился за предоставленную идею.
Он укоризненно смотрит на леди Хеллсинг:
- Ну, вам ведь хотелось услышать какую-нибудь банальность?
- Имей в виду, что солнце почти зашло и скоро тебе предстоит приниматься за работу, - Интегра предпочла оставить его последний вопрос без внимания. - Кстати, смею огорчить, пустые разговоры в твои прямые обязанности не входят.
Алукард коротко кланяется и с неподдельным подобострастием в голосе произносит:
- Как пожелает моя госпожа.
Интегра, удивленная тем, что вампир так легко сдался, собирается сказать еще что-то. Но замечает, что совсем рядом с ними одиноко стоит полицейский. И смотрит на них с забавным выражением недоумения и осторожного любопытства на лице, видимо, не решаясь издать ни звука.
Леди Хеллсинг хмурится, отмечая, что вампиру удалось-таки поставить ее в неловкое положение.
- Я вас слушаю, - получается у нее как-то совсем угрожающе, стоило бы на полтона спокойнее.
Офицер опасливо косится в сторону Алукарда, за что вампир припечатывает его тяжелым взглядом. Теперь, когда все внимание обращено на него, полицейский чувствует себя более чем неуютно.
- Ну же, - недовольно поторапливает его Интегра, - вас ведь послали о чем-то мне сообщить?
На самом деле леди Хеллсинг становится даже немного жаль бедолагу-офицера, пытающегося собрать остатки самообладания. Если уже вампир вцепится таким взглядом, то пропадет всякое желание сопротивляться. Она отлично знает, что, направленный куда-то за собеседника, он четко ощущается всем существом. Наверное, если Алукард захотел, то смог бы расправляться с врагами одним этим взглядом.
И Интегра не сомневается, что сейчас вампир вовсе не стремится запугать человека, нет, так ему не интересно. Все делается с расчетом на одного-единственного зрителя.
Полицейский переступает с ноги на ногу, затем уверенно, привычным для себя жестом, поправляет фуражку. Он понимает, что все это с головой выдает его вроде бы ничем не обоснованное волнение, но не в силах что-либо с собой поделать.
- Вам передали, что последние приготовления закончены и можно приступать к ... - Алукард улыбается так, что офицер тут же давится окончанием фразы и даже слегка бледнеет.
- Можете быть свободны, - особенно упирая на последнее слово, вежливо, но твердо произносит Интегра, глядя при этом в сторону вампира.
Полицейский, с опаской посмотрев напоследок на Алукарда, натянуто улыбается и спешит их покинуть, по-видимому, желая как можно быстрее убраться подальше. И, наблюдая, как стремительно тот удаляется от них, Интегра с тоской думает: "Вот после таких случаев и появляются всякие оригинальные слухи".
Выяснять же сейчас отношения с вампиром - дело неблагодарное, тем более совершенно неподходящее для руководителя. Куда там ей, если уж ее предки не смогли из него всю дурь повыбивать. Да и самой Интегре уже слабо верится, что Алукард нарочно напугал этого беднягу. Она-то привыкла к вампиру и порой забывает, насколько неприятным может быть его общество обычным людям.
- Ну что ж, кажется, мне пора идти, - произносит вампир с оттенком легкой грусти в голосе, и не подумав сдвинуться с места, словно предпочитает дождаться реакции Интегры.
Солнце уже целиком скрылось за деревьями, оставив после себя расплывчатый багряный след, залегший широкой полосой у горизонта. Ее цвет, совсем не такой яркий, как прежде, постепенно сходит на нет, рождая границу света и тени. И все небо - огромное оранжевое полотно, затканное пушистыми облаками.
Интегра окидывает взглядом своего слугу, за алый плащ которого прощально цепляются тусклые мягкие блики.
- Можешь отправляться, - тихо, без прежнего задора, говорит она, зная, что он расслышит ее слова в любом случае. Наверное, ей уже достаточно просто громко подумать для этого. - И будь предельно аккуратен.
В ответ - молчаливый полупоклон, Алукард разворачивается и уходит. А Интегра еще долго смотрит ему вслед, даже когда его высокая фигура окончательно скрывается из виду. Теперь с ней остается только осторожное ощущение его незримого присутствия.
А солнце совсем уходит за горизонт, и наступает время теней.
Chapter 2. Mass Effect
читать дальшеОхотясь на чудовищ, опасайся сам стать чудовищем.
И глядя в Бездну помни, что и Бездна смотрит в тебя.
Ф. Ницше
- Не хватало нам еще и проблем с полицией. Объясни мне: зачем? Это шутка такая была? Думаешь это смешно? Смешно?.. - голос Интегры дрожит от гнева, пепел, который она по привычке не перестает стряхивать с прогорающей сигариллы, печально падает на полированную столешницу.
Леди Хеллсинг тщетно пытается успокоиться, чувствуя, что иначе вот-вот сорвется на крик. Она прекрасно понимает, что выяснять отношения нужно спокойно, недаром всегда держит за правило оставлять в стороне эмоции, если дело касается работы.
Еще больше ее раздражает то, что вампир являет собой просто образец спокойствия. Потрясающая невозмутимость, словно и не о нем речь идет. Хорошо, хоть глаза опустил, а то она бы точно не выдержала его вечно нахального взгляда. А по-другому он никогда и не смотрит!
Вот и сейчас он терпеливо ждет, пока она замолчит, навряд ли придавая большое значение ее словам. Интегра мысленно считает до десяти. Совсем неподходящий момент для криков, все равно против Алукарда толку в них никакого. Ну, подумаешь, ночь не задалась. Хотя это еще довольно мягко сказано.
Интегра тяжело вздыхает, вспоминая свой разговор с шефом-констеблем.
***
- Что вы себе позволяете, Интегра Файрбрук Уингейтс Хеллсинг? - как же неприятно ей слышать свое имя в этот момент, словно она провинившаяся школьница. - Ваша организация привлекается для сложных и опасных операций. А вы позволяете себе работать так небрежно, словно доверие, оказанное нами ничего для вас не значит...
Интегра принимает обвинения спокойно, по выражению ее лица непонятно, какие чувства вызывают у нее слова констебля. Только рука непроизвольно тянется к портупее, безуспешно пытаясь нащупать эфес сабли. Конечно же, оружия сейчас при ней нет, но привычка остается привычкой.
- Вы ошибаетесь, я высоко ценю ваше доверие, - отвечает она и хмуро смотрит на него. Разговор обещает быть неприятным.
- Значит, возможно, вы не представляете границ ваших полномочий? - четко выговаривая каждое слово, как будто понимая, как глубоко они впиваются в ее самолюбие, произносит полицейский.
Интегра недобро щурится. А вот это уже похоже на вызов. По какому такому праву он ее отчитывает? Организация подотчетна только Ее Величеству Королеве, но никак не какому-то там шефу полиции, который и спецоперации, вполне может быть, только на записях с камер видел. Пусть будет счастлив, что она вообще согласилась придти сюда.
"Ты пришла не потому, что он вызвал тебя. Ты пришла из-за того, что чувствуешь себя виноватой перед ними и считаешь, что он вправе требовать с тебя извинений. Потому что пострадали его люди".
- К чему эти вопросы? Мы оба знаем, что границы моих полномочий, насколько широки бы они ни были, всегда соблюдаются очень строго. И вам прекрасно известно, что я никогда их не переступлю, - может быть у нее выходит немного более резко, чем хотелось, все-таки его вопрос цепляет за живое. - Или вы, офицер, сомневаетесь в нас?
Интегра особенно выделяет обращение, заметив, как недовольно поморщился при этом ее собеседник.
- Что вы, я нисколько в вас не сомневаюсь, - поспешно говорит полицейский, будто оправдываясь. - Просто мне хотелось бы попросить вас впредь работать более аккуратно.
- Что вы имеете в виду? Ведь никто не пострадал, цель была ликвидирована, - отвечает Интегра с едва заметным раздражением.
"Признайся, тебя бесит не то, что приходится выслушивать такие заявления от полиции, а то, что он прав".
- Вы считаете, что все дело в том, что вы делаете. А я вам говорю, что дело в том, как вы это делаете.
Полицейский замолкает, будто давая ей время обдумать свои слова и неожиданно мягко, с какой-то грустью в голосе, добавляет:
- Я бы ни за что не стал сомневаться в вас, Интегра Хеллсинг. И полагаю, ваши полномочия могут быть даже шире, чем я способен себе представить. Я не имею права требовать от вас чего-либо, - он делает паузу и смотрит ей в глаза, без вызова, как-то совсем растерянно, словно не в силах подобрать нужных слов. Но этот взгляд кажется Интегре хуже самых смелых обвинений. Это взгляд обычного человека, который против своей воли столкнулся с тем, что находится вне его понимания. И работа Хеллсинга - ограждать людей от подобных вещей, чтобы они могли жить спокойно, не задумываясь, кто обеспечивает им это спокойствие.
- Поэтому я прошу вас, - продолжает он без прежнего металла в голосе. - Просто прошу. Не ради себя, ради своих людей...
Интегра не отводит взгляда, хоть сейчас ей невыносимо больно смотреть в глаза полицейского. Минуту назад они оба были командирами на поле боя, союзниками в борьбе за спокойствие Англии. А теперь на нее смотрит простой человек, бессильный перед неожиданной угрозой. Что ж, в который раз ей напомнили, что эту войну она ведет одна. И так, пока последний вампир не будет найден и уничтожен.
- Я обещаю вам, офицер, - произносит Интегра твердо, с бесконечной уверенностью, может быть только немного глухо.
***
- В чем дело, разве я причинил им какой-то вред? К тому же, кто знал, что эта пародия на вампира рванет именно в сторону оцепления, - слова Алукарда заставляют Интегру отвлечься от неприятных воспоминаний.
И вместо того, чтобы спокойно ответить, она выкрикивает ему:
- Не лги мне! Ты же мог остановить его раньше! Если бы ты только захотел, то сделал бы так до того, как он выскочит на полицейских! В следующий раз твоя самоуверенность может нам дорого обойтись.
Вампир молчит, словно дает ей время успокоиться.
- Моя замечательная Хозяйка, ну конечно же, вы правы. Я мог и успел бы остановить его раньше. Вот только ради чего мне это делать? - Алукард коротко глянул на нее, задержав взгляд чуть дольше, чем следовало бы. - Не ты ли, Интегра, говорила, что люди способны сами бороться с вампирами, своими силами?
Леди Хеллсинг, не ожидавшая от него подобной дерзости, с трудом сдерживает нервную дрожь, только злобно шипит:
- Какое тебе дело до того, что я думаю. Твоя задача - выполнять приказ. Если ты плохо понимаешь по-английски, я найму тебе переводчика. Может тогда мы найдем общий язык.
Она с ненавистью тушит в пепельнице огарок сигариллы.
Алукард хмыкает, проходится по кабинету, заполняя напряженную тишину стуком шагов, затем останавливается, оглянувшись на Интегру.
- Мне казалось, в мои обязанности не входит забота о благополучии местной полиции. Кто им виноват, если они не способны сохранить хоть какое-то подобие самообладания, - разворот, сопровождаемый шелестом плаща, и вот уже Алукард, неспешно, шаг за шагом, приближается к ее столу. Теперь он не отводит взгляда. Интегре это не нравится, но она заставляет себя смотреть ему прямо в глаза, огонь в них сплетается с ее злобой.
Вампир подходит вплотную и, опираясь руками на тяжелую блестящую столешницу, смотрит на нее сверху вниз.
- А еще, ты не забыла, что когда я схватил того ублюдка за горло, твои хваленые люди открыли по мне огонь? - Алукард склоняется к ней, теперь их лица оказываются на одном уровне. Он произносит тихо, почти беззвучно, но так, что Интегра, кажется, слышит даже, как щелкают его клыки: - И им несказанно повезло, что их защищал твой приказ. Иначе бы крови там было ни в пример больше.
Интегра устало откидывается на спинку стула. Безусловно, она отлично помнит, как...
***
- Не стрелять!!! - кричит она что есть сил, тщетно пытаясь перекрыть звуки стрельбы. Понимая всю неправильность сложившейся ситуации, Интегра срывается с места и бежит к оцеплению. Спотыкается, падает и, тут же поднимаясь, бежит дальше, мысленно ругая себя за то, что среагировала с таким опозданием.
Сперва она только увидела, как из тьмы выскочило нечто, прямо на оцепление. Но когда следом рванулась знакомая тень в красном, легко, почти небрежно перехватив обезумевшего от страха вампира перед оцепеневшими полицейскими, когда Интегра увидела, как дико сверкнули алые глаза, то поняла, что за этим последует. Крик ее поглотил грохот выстрелов.
"Потому что люди всегда боялись чудовищ".
И страх этот для них сильнее любого здравого смысла.
Интегра бежит, чтобы остановить, запретить им... Глупо, наверное, ведь обычные пули все равно не причинят ему вреда. Но она не думает об этом и упрямо бежит с одной мыслью: только бы успеть.
***
- Мог бы бросить оружие, кажется, они кричали тебе, - неуверенно бормочет леди Хеллсинг.
"Ты сама в это веришь?"
- Бросить оружие, значит... - вот теперь Алукард улыбается, хотя Интегра считает, что он вообще не способен улыбаться, только скалиться. Ну, иногда еще он ухмылялся, но веселее от этого никому обычно не становилось.
Вампир подается назад, выпрямляясь, и отходит от стола на полшага.
- Я не служу людям, Интегра, чтобы выполнять какие-то их указания. Я служу тебе. Тебе, Интегра, также, как когда-то служил твоему отцу. И выполнять я буду только твои приказы, - теперь она удостаивается надменным взглядом из-под падающей ему на глаза челки. Конечно, Алукард прав. Наверное, ее деду и в страшных снах не могло привидеться, что Хеллсингов когда-нибудь будут поучать вампиры. Интегра тяжело вздыхает, гнев давно уже сошел на нет, оставив после себя предчувствие надвигающейся головной боли. Даже воспоминания не могут вызвать ни прежней злости, ни каких-либо других чувств, на смену им приходит пустая отрешенность.
***
- Войдите, Интегра Хеллсинг, - тон шефа полиции предвещает грядущую бурю. А Интегра ненавидит объясняться, предпочитая вместо этого просто хорошо делать свою работу.
Следом за ней в палатку заходит Алукард. Рядом с Интегрой он кажется мрачной грозной тенью, отнюдь не скрашивая своим присутствием и без того неуютную обстановку. И все эти разборки для него, без сомнений, абсолютно не интересны.
"Ну, ему-то что, он свою работу сделал" - подумалось леди Хеллсинг с какой-то ядовитой иронией.
- Мне все же придется попросить вас сдать оружие, - с более неприятной ноты офицер, пожалуй, и не мог начать. К его чести, он даже выжидательно смотрит на Алукарда, но, правда, потом предпчитает не задерживать на нем взгляд.
- Алукард! - Интегра обращает на себя внимание вампира. - Сдай оружие.
"Как тебе это теперь понравится? Ну, ничего, потерпишь..."
Вампир без лишней поспешности, с независимым видом достает из внутреннего кармана плаща пистолет и кладет его на стол перед констеблем. Несмотря на всю эту показную безучастность, Интегра просто кожей чувствует недовольство Алукарда.
Офицер как-то странно покосился на этот шедевр оружейной техники, ей даже кажется, что у него глаза вот-вот сойдутся в одну точку. Он нервно сглотнул, но тут же взял себя в руки.
- Необычное оружие для оперативника. Тем более, для телохранителя, - задумчиво произносит полицейский, но Интегра слышит, какие слова за этим стоят.
"Вы хотели сказать, для убийцы", - ласково шепчет внутренний голос.
- Что ж, замечательно... Итак, Интегра Хеллсинг, глава организации "Хеллсинг", теперь я вынужден поговорить с вами о случившемся. Чтобы, так сказать, разобраться.
- Выйди отсюда и жди меня возле входа, - отрывисто бросает Интегра, даже не поворачиваясь к вампиру. Полицейский вздрагивает, не сразу определяя, к кому она обращается. И уж тем более ему и в голову не приходит сейчас ей перечить.
Алукард молча выходит, оставляя за спиной неприятное ощущение пустоты.
- Вы же понимаете, что это могло нехорошо закончиться... Опасно закончиться... - продолжает он, словно ничего не случилось.
Интегра едва сдерживается, чтобы не фыркнуть.
"Тоже мне, нашелся тут специалист по вампирам".
Такое чувство, словно ее держат за неразумного ребенка.
- Ну конечно, офицер, как же мне не знать, - произносит она с легкой долей иронии. - Но было бы гораздо лучше, если бы ваши люди не вмешивались...
- Когда! - прерывает он ее. - Когда ваш... сотрудник показался перед ними, нетрудно было испугаться. Там были не спецслужбы, там были простые полицейские. Я понимаю, ваша работа требует жестких методов, и вас трудно осудить за это. Но только люди видят перед собой не вампира, нет, они видят перед собой человека, преступника, но все-таки человека. Чего я не сказал бы о вашем сотруднике. Я могу разделять или не разделять ваши убеждения, но принимаю помощь как вынужденную необходимость. Здесь каждый делает свою работу.
"Но я посоветовал бы вам держать вашу тварь подальше от людей".
***
Она открывает глаза, Алукард опять меряет кабинет тяжелыми вкрадчивыми шагами.
- Подойди ко мне, - он оборачивается на ее голос, затем не спеша возвращается к столу.
Интегра смотрит на него открыто, без прежней злости.
- Все верно, это моя ошибка. Я не вправе тебя обвинять, - задумчиво произносит она.
- Вы вправе делать все, что посчитаете нужным, моя госпожа, - вот теперь Интегра готова поверить, что это была улыбка. - Но, так или иначе, признание своих ошибок - уже половина решения.
"Пока у тебя еще есть время на ошибку".
- Все в порядке, - говорит она то ли себе, то ли Алукарду. - Это была хорошая работа.
"Просто я начинаю забывать, что значит быть обычным человеком".
***
На выходе из полевого штаба она услышала слова шефа-констебля:
- Может быть, вы и обладаете высшими полномочиями, но я вам точно не завидую. Берегите себя, Интегра Хеллсинг.
Она останавливается, бросая через плечо, с легкой насмешкой:
- Не беспокойтесь, офицер, ведь мне доверено беречь Англию. А со мной все будет в порядке.
- Хочется надеяться, что так, - он опасливо смотрит на пистолет перед собой. - И распорядитесь, пожалуйста, чтобы освободили мой стол.
Интегра украдкой улыбается.
Какая трудная и очень длинная ночь им выдалась сегодня.
Chapter 3. Call of Duty
читать дальше1989
В каждом Фаусте живет свой Мефистофель.
Вавилин А. В.
Все без толку! Бессмысленно!
Интегра обреченно опустила голову, так низко, что почти коснулась лбом бумаг. Пара листов у самого края, пользуясь тем, что она отвлеклась, печально и тихо соскользнула на пол. Еще в начале вечера все документы были сложены аккуратными стройными стопочками, послушно дожидаясь своего часа. Теперь же они немилосердно раскиданы по кабинету, изредка норовя улизнуть вниз и спрятаться под столом.
Конечно, Интегра не ожидала отыскать необходимые записи среди накладных на покупку серебра и отчетов, датированных сорок пятым годом. Но все равно заставляла себя внимательно просматривать документы, найденные в кабинете отца, даже такие незначительные. Хотя, видимо, за прошедшие двадцать лет все бумаги, касающиеся непосредственно Алукарда, либо канули в безвестность, либо были сложены где-то отдельно, там, где ей еще предстоит поискать. В одном только Интегра была уверена: в семье, которая бережно хранит отчеты пятидесятилетней давности, ничего не могло пропасть бесследно. Должны были остаться хотя бы копии.
Интегра выпрямилась и посмотрела на лежащий перед ней лист. Буквы определенно всеми силами старались помешать ей разобрать хоть что-нибудь из написанного, предательски разбегаясь от взгляда по кривляющимся строчкам. Кажется, придется признать, что сегодня ей не суждено найти ничего полезного.
Интегра сняла очки и, положив их на документы, устало потерла глаза. Невеселые мысли в последнее время заставляли ее все чаще отвлекаться от любого занятия. И сложившаяся ситуация совсем не выглядела забавной. Если всю жизнь считаешь вампиров своими врагами, трудно привыкнуть жить с подобным под одной крышей. Тем более, что Интегра знала о них достаточно много неприятных подробностей. Вполне достаточно, чтобы... бояться? Нет, врагов не нужно бояться, с ними необходимо бороться. Так, кажется, ее учили.
Страшно становилось от другой мысли: что можно так просто породниться с тьмой, пусть даже для благих целей. Привыкнуть к ней, смириться как с необходимым злом. А ведь тьма эта такая покорная, почти ласковая, готовая даже лизать ей руки.
И хотя Алукард не склоняется перед ней, это не пристало истинному вампиру, за него послушно гнут спины бесчисленные тени. А он только преданно смотрит ей в глаза, будто с насмешкой, и тихо шепчет: "Хозяйка... Госпожа моя, Интегра..." И ждет от нее решений, приказов, какого-то действия.
Интегра перевела взгляд на окно в надежде разглядеть что-нибудь за чернильной гладью стекла. Но темнота снаружи только выхватывала отражение кабинета при свете настольной лампы. Вздохнув, единственная наследница Хеллсингов, подумала, что страх темноты теперь точно не для нее. Что ей эти надуманные кошмары? Интегра уже знает, что у темноты есть имя. И собственный подвал в ее доме.
С тех самых пор, как они с Алукардом оказались повязаны общей кровью, ей довелось узнать, что такое Настоящий страх. Он бесшумно подкрадывается, ненавязчиво перехватывает инициативу, забирается даже в самые отдаленные части сознания, когда начинаешь путаться в мыслях и желаниях, сомневаясь в правильности своих же приказов. Приходит понимание, что отныне и впредь никого не будет рядом, никто не поможет ни словом, ни делом. Она осталась один на один с тьмой, со своей личной тьмой. Но Интегра умела бороться, ее учили быть достойным противником.
Теперь оставалось только, ничем не выдавая своих сомнений, уверенно идти вперед, считать себя правой хотя бы потому, что еще стоишь на ногах, чувствуя взгляды, направленные в спину. И холодно становится, когда понимаешь: стоит лишь пошатнуться - и это увидят все. А первым, кто узнает, будет он. Ее вампир.
Нет, он ей уже не враг, но и совсем не союзник. Он - слуга, и пока будет так, ее цель - его цель тоже. Поэтому она обязана не ошибиться, выбрать самый верный путь. А он сделает, как она скажет, пойдет туда, куда она укажет, и будет биться за то, что ей покажется правильным. И останется с ней даже, если окажется последним, кто будет верен. Потому что он безоговорочно верит в ее приказ.
Интегра окинула взглядом разбросанные по столу листы. Все же жаль, что она так и не отыскала записей, принадлежавших Абрахаму ван Хеллсингу, человеку, приручившему чудовище и оставившему ей такое странное наследство.
И кто знает, ведь может быть именно ей, Интегре Хеллсинг, суждено когда-нибудь поставить точку в этой истории. Положить конец этому конфликту, сроком почти в сотню лет, конфликту, переросшему в сюзеренитет. Потому что никто не заслуживает вечных мучений - ни она, ни ее семья, ни чудовище.
"Чудовище... Откуда взялось это слово?" - мелькнула в голове беспокойная мысль. - "Где же я видела его?.. Совсем недавно, в каких-то бумагах, возможно даже сегодня вечером..."
Интегра закрыла глаза, пытаясь вспомнить, отчего это слово так въелось в память. Но видела перед собой только строчки, написанные от руки, неровные почти до неразборчивости. Кажется, она тогда зацепилась за них взглядом, но не придала им большого значения.
"Только человек способен победить чудовище. Таков порядок вещей. Потому что только человек может сделать победу над чудовищем своей главной целью. Не потому что наслаждается битвой, а потому что это долг, который он должен исполнить" .
Странные слова, кажется, что-то похожее она однажды слышала от... Алукарда? Не может быть! Если ей такое мерещится, значит, пора заканчивать разбирать документы до поздней ночи.
Интегра встряхнула головой, сгоняя сон и приводя в порядок заплетающиеся мысли. Она взяла в руки лежавший перед ней лист, поднесла его поближе, в попытке разобрать написанный на нем текст.
"Ничего не выходит, возможно, стоит пересмотреть библиотеку или архивы. Наверняка, там найдется что-нибудь поважнее старых отчетов".
Интегра моргнула пару раз, пытаясь сфокусировать взгляд на непослушных строчках. И, незаметно для себя качнулась вперед, уткнувшись носом в бумагу. Глаза ее закрылись всего на секунду, вечер навалился сверху всей своей неподъемной свинцовой тяжестью, а стол поспешил навстречу и ласково прижался к щеке.
Тишина проглотила шелест страницы, выпавшей из ослабевших рук. Тени разбежались по высоким стенам, мягко перетекая в темноту лондонской ночи за окном.
И чудовища не потревожат покой этого города, потому что приказ еще не был отдан. Пока что в Англии все спокойно.
***
- Интегра? - острожное обращение, скрип приоткрывшейся двери. Хороший дворецкий умеет ходить бесшумно.
Уолтер прошел в кабинет, где по полу разбросаны ценные и важные документы. Разумеется, ценные для своего времени.
Интегра спала за столом, уронив голову на сложенные руки, подложив под щеку какие-то бумаги.
Подойдя поближе, дворецкий скользнул взглядом по ближайшему из листов.
"Это борьба не на жизнь, а на смерть, и мы не смеем отступить", - гласила верхняя строчка рукописного документа. Уолтер улыбнулся и тронул Интегру за плечо.
- Леди Хеллсинг, проснитесь!
Она подняла голову, уставившись на него невидящим взглядом, постепенно приобретающим осмысленность. Потом Интегра резко выпрямилась, отчего еще несколько листов слетели со стола вниз, и, нащупав рядом с собой очки, поспешно надела их.
- Да, Уолтер, я тебя слушаю, - произннсла она со всей доступной серьезностью, изо всех сил сдерживая зевок.
- Мы получили срочную телеграмму. И она адресована вам лично.
Он положил перед ней лист, на котором сверху отчетливо пропечатано: "Организация "Хеллсинг", главе организации "Хеллсинг" Интегре Файрбрук Уингейтс Хеллсинг".
- Спасибо, Уолтер, я незамедлительно отдам распоряжения, - отвтила Интегра, упираясь в бумагу сонным взглядом.
"Чтобы исполнить миссию, возложенную на нас протестантской церковью и Ее Величеством Королевой", - может быть, больше подошло бы для ситуации. Но жизнь вносит свои коррективы, порой, не давая времени на громкие слова. И, тем более, не позволяя как следует выспаться.
Chapter 4. Bloodlines
читать дальше1989
I am a man who walks alone
And when I'm walking a dark road
At night or strolling through the park,
When the light begins to change
I sometimes feel a little strange
A little anxious when it's dark.
Fear of the dark, fear of the dark
I have a constant fear that something's always near
Fear of the dark, fear of the dark
I have a phobia that someone's always there.
"Fear of the Dark" Iron Maiden
- Такое впечатление, что вы меня избегаете, юная госпожа.
Интегра недовольно смотрит на вампира поверх бумаг, которыми ей до этого так легко удавалось отгородиться от окружающего мира. Ненавязчивый шелест листов передает ее возмущение лучше всяких громких слов.
"Юная госпожа, юная госпожа, я знаю, вы боитесь смотреть мне в глаза", - кривляются тени на стенах кабинета, не смея приблизиться к ее столу, освещенному яркой настольной лампой. Она боковым зрением замечает, как они сбегают вниз, чтобы через пару минут опять взметнуться под самый потолок.
"Игра воображения, стоит только моргнуть, и все вернется на свои места. Ты же понимаешь, что, на самом деле, тени неподвижны".
- Просто пока что у меня нет для тебя никакого дела, - Интегра постукивает стопкой бумаг о стол, пытаясь собрать их вместе, а затем поспешно прячет в них взгляд.
Но ей все равно не удается сосредоточиться на чтении в присутствии вампира. Она украдкой посматривает на него из-за листов. Алукард, предпочитая изучать потолок, не замечает этих взглядов. Или делает вид, что не замечает.
"У Алукарда яркие, живые глаза, в которые больно смотреть, даже слишком живые для нежити, насмешливый тон и безупречные манеры. И клыки, страшные и острые, которые с головой выдают его звериную натуру, когда он улыбается".
Интегра думает о том, что рядом со своим высоким вампиром она, наверное, выглядит презабавно. Еще смешнее, когда этот аккуратный джентльмен жутковатой наружности называет ее госпожой. Вот только ей самой ни капельки от этого не смешно.
И остается лишь удивляться, как легко и гармонично он вписался в окружающую ее действительность. Словно сошел с одного из тех огромных портретов в тяжелых, потускневших от времени рамах, на которых благородные аристократы изображаются в полный рост, неизменно при оружии, а иногда и в доспехе. Можно было даже решить, что именно ему, а не Интегре принадлежит этот дом, роскошный особняк старинного образца, превращенный семьей Хеллсингов в памятник благополучию Англии. Так уверенно он чувствовал себя здесь, так по-хозяйски прохаживался по начищенному до блеска дубовому паркету, как будто жил тут все это время, а не провел последние двадцать лет заключенным в подвал. И Алукард, без сомнения, знал ее дом гораздо лучше самой Интегры.
И вообще, складывалось впечатление, что возвращение вампира оказалось сюрпризом только для нее, все остальные и так уже давно были с ним знакомы.
- Если бы я вас совсем не знал, то решил бы даже, что вы меня боитесь... - Алукард встречается с ней взглядом, отчего Интегре мучительно хочется спрятаться за документами. Вместо этого она выпрямляется и откладывает бумаги в сторону.
- Пожалуй, твой вид не назовешь добродушным, - пробубнила она, покосившись на своего слугу, и из чистой вредности добавила: - Скорее антикварным...
- Я бы назвал его старомодным, в таком случае, - Алукард скалится в ответ своей обычной бесчувственной улыбкой.
"Старомодным, ну-ну... Выглядит, словно этот плащ ему еще дед на день святого Стефана подарил" (1).
Она вдруг живо представила себе, как доктор ван Хеллсинг, солидный викторианский господин, бесстрашный охотник на вампиров, заботливо собирает коробку с вещами, чтобы после Рождества отнести ее к подвалу.
В попытке не рассмеяться, Интегра фыркнула, и поспешила сменить тему на более серьезную:
- Уолтеру удалось найти то, о чем ты просил?
- О, да, конечно, он нашел мой гроб, - вампир довольно жмурится, словно вспоминает что-то приятное. - В целости и сохранности.
Интегра рассеянно следит за его руками, замечая, как Алукард неосознанно проводит пальцами по тыльной стороне руки, почти вычерчивая на ней замысловатый узор, контур которого намертво врезался ему в память. Острые линии царапают взгляд и завораживают, они прочно замкнуты в круг и держат в своем переплетении главную тайну славного рода Хеллсингов.
"Что смерть - ничто для тех, кто знает путь ужасней смерти. Что Настоящий человек способен не только победить Чудовище. Он может подчинить его себе".
- Желаете убедиться в этом лично? - вопрос застает Интегру врасплох, она удивленно смотрит на Алукарда несколько секунд, пока сделанное предложение не обретает для нее смысл.
"Ну, что вы ответите теперь, бесстрашная Госпожа? Подвал такое замечательное место для ночной прогулки, не правда ли? А проводником у вас будет вампир. Ну, в самом деле, вы же не против?"
Но Интегра не боится. Ни подвалов, ни вампиров, ни своих воспоминаний. Ей нельзя бояться ни в коем случае.
- Почему бы и нет, - решительно произносит она и встряхивает головой, сгоняя остатки сонливости и откидывая за спину волосы цвета ангельского пера.
- Смелая госпожа... - задумчиво, будто обращаясь к самому себе, протянул Алукард, так, что Интегра отчетливо уловливает оттенок иронии в его словах.
Она резко встала из-за стола, чувствуя подозрительную легкость во всем теле, и сказала с нарочитой непринужденностью, гордо вскинув голову и вздернув вверх очаровательный острый носик:
- Мне нечего бояться в собственном подвале.
"Ну, что, понял, что значит дразнить настоящего Хеллсинга?"
***
Интегра уверенно сходит по высокой лестнице в глубину подвала. Она не трогает своих воспоминаний и старается не думать о том, что произошло здесь всего несколько дней назад. Когда вампир услужливо распахивает перед ней дверь в темные, как огромная раскрытая пасть, подземелья, она не колеблется ни секунды. Интегра осторожно, но твердо ступает на старинные каменные ступени. Подвал дышит сыростью и пылью, и здесь гораздо острее ощущаются неприятные воспоминания, навсегда связанные для нее с этим местом. Она спускается вниз, вслед за своим вампиром, в колкую темноту коридора. Туда, где ей однажды повезло разминуться со смертью. Интегра думает о том, что когда-нибудь обязательно прикажет отремонтировать подземелья, и все здесь будет тогда по-другому.
И время перестанет отстукивать по высоким ступеням ее шаги, чтобы проглотить их так же жадно, как и шаги предыдущих хозяев особняка. И призраки прошлого покинут ее дом. А еще Интегра прекрасно знает, что этим планам не суждено сбыться.
Свет из приоткрытой двери растекается по лестнице почти до самого низа, поэтому Интегра не боится оступиться. Там, где он спадает в чернильную темноту, начинается длинный подземный коридор. Между Интегрой и тьмой шагает ее тень, робко проскальзывая по щербатым чуть влажным от сырости ступеням. Она спускается гораздо быстрее своей хозяйки, касаясь гротескной фигуры вампира в конце лестницы. Интегре удается догнать ее только внизу, она останавливается, споткнувшись взглядом о предложенную ей руку. Алукард выжидательно смотрит на свою госпожу, его глаза слабо светятся в полумраке, как у кота. Интегра молча принимает помощь, почти невесомо касаясь ладонью его руки, и спрыгивает с последней ступеньки.
"Этими самыми руками он так же легко убил при тебе несколько человек. Нет, не убил. Разорвал на части".
Она уверенна - Алукарду неподвластны ее мысли, даже когда замечает, как дергается уголок его рта и в загадочной полуулыбке обнажаются длинные клыки. Будто вампиру все-таки удалось перехватить промелькнувшие в ее голове слова, и они его развеселили.
"Не может быть, просто совпадение", - успокаивает она себя. Они продолжают свой путь, по сравнению с почти бесшумными шагами вампира, стук ее собственных каблуков кажется Интегре невыносимо громким. Неожиданно вспоминаются слова отца, сказанные задолго до того знаменательного дня, когда ей впервые пришлось пройтись по заброшенным, заросшим сыростью и чужой памятью коридорам.
"Подвал - неподходящее место для юной леди", - сейчас они стучатся бесполезными отголосками прошедших времен, когда мир казался проще и понятней. Интегра тогда была младше, и любопытство пересиливало в ней осторожность, толкая на исследовательские подвиги, а подземные катакомбы манили своей загадочностью и недоступностью.
"Глупое развлечение, лучше бы мне их никогда не видеть этого проклятого места".
Теперь ей будет известно обо всем, что находится в этом доме, Интегра позаботится о том, чтобы разыскать и внимательно изучить план особняка. Ее дом должен быть одновременно и крепостью, и штабом организации, а значит, она обязана знать про него все, что возможно.
Алукард останавливается у крепкой деревянной двери, обитой железом в узоре из множества бурых пятен.
"Ржавчина. Это всего лишь ржавчина..."
Вампир открывает ее и Интегра смело заходит внутрь. Она спиной чувствует тяжелый стук позади, когда раздается щелчок и загорается ближайшая лампа, встроенная прямо в каменную стену. Свет от нее невнятный, прежде чем нарушить окружающую темноту, она моргает и тихонько гудит от напряжения.
Но Интегра уже видит перед собой, прямо по центру комнаты, массивный черный гроб внушительных размеров. Алукард, тенью застывший за спиной своей госпожи, словно ожидает ее следующего шага.
Под его пристальным взглядом она подходит ближе, пока не оказывается на расстоянии вытянутой руки от предмета своего интереса. В тусклом неверном свете электрической лампы он кажется ей высеченным из камня, цельным осколком холодного гранита. Интегра обходит его по одной стороне, останавливаясь напротив надписи, вырезанной на крышке.
"Птицей Гермеса меня называют, крылья свои поглощая, сам себя укрощаю" - буквы неровные, но аккуратные, острые линии услужливо выгибаются навстречу, когда Интегра протягивает им руку.
- Не бойтесь, он не кусается, - слышит она насмешливый голос Алукарда.
"В отличие от тебя" - мысленно добавляет леди Хеллсинг, но вслух не произносит ничего.
Интегра касается черной полированной поверхности гроба, ей кажется, что сейчас она почувствует, каковы на ощупь весь мрак и холод этих подземелий. И заранее хочется отдернуть руку, чтобы могильная сырость не успела схватить за пальцы.
Старое дерево оказывается на удивление теплым, словно живое существо, того и гляди потрется о ногу и подставит бок, чтобы его погладили. Интегра чертит по нему слово "укрощаю", повторяя болезненный излом тонких букв, и она уверенна, что Алукард следит за каждым ее движением.
Она замечает, что во многих местах дерево покрыто неглубокими ровными царапинами, отчетливо проступающими на сгибах, но почти незаметных на самой крышке. Они похожи на мелкие насечки, немые свидетели каких-то неведомых ей событий, памятные отметины на некогда безупречной, а ныне затертой временем, полировке.
Интегра вздрагивает от неожиданности, когда рядом с ее рукой на черную поверхность ложится рука вампира. Под недоуменным взглядом своей госпожи, Алукард почти нежно оглаживает гроб по боку, чуть задерживаясь на заинтересовавших Интегру царапинах. Так трогают старые боевые шрамы, которым никогда не суждено исчезнуть полностью.
- Ну как, он вам нравится, хозяйка? - он задает ей этот вопрос будто невзначай, с той самой показной небрежностью, что свойственна обладателям по-настоящему редких вещей. Так хозяин ипподрома демонстрирует своего лучшего скакуна, имея полное представление о его ценности.
- Впечатляюще, - отвечает в тон ему Интегра коротко и как можно более безразлично, стараясь не задерживать руку на блестящей крышке слишком долго. На самом деле она не отказалась бы рассмотреть гроб повнимательнее, и возможно даже захотела бы открыть его. Но, к сожалению, чрезмерное любопытство слишком опасный порок для ее профессии. Когда-нибудь, конечно же, можно будет позволить себе такую маленькую слабость, но только не сейчас.
"Если это все, ради чего я сюда пришла, то, пожалуй, мне стоит теперь собираться обратно" - вот и все, что звучит в ее словах.
Она поднимает глаза на своего слугу, ожидая его реакции. Но Алукард как будто и не замечает ее намека.
- Какая смелая юная леди... - задумчиво протягивает он почти нараспев, словно случайно высказав вслух свои мысли. - Совсем ничего не боится.
Интегра только недовольно хмыкает при этих словах.
- Если бы еще и Совет круглого стола придерживался такого же мнения. Ей наверняка пришлось бы гораздо легче, - Алукард смотрит на нее сверху вниз и Интегре становится не по себе от этого взгляда, в глубине его выразительных глаз тлеют угли ее персонального ада.
- Неплохая осведомленность в моих делах, неужели подглядываешь на досуге? - отшучивается Интегра без капли веселья в голосе. Вот теперь ей совершенно не нравится, куда заходит их разговор.
- Видел телеграмму на вашем столе, - Алукард снисходительно улыбается в ответ. - Похоже, Лондон не желает вверять свою судьбу столь юной особе.
- Самое главное, что судьбу Лондона решать не тебе, - Интегра запнулась на этих словах, посмотрев в пол. Затем она порывисто вскидывает голову, упрямо поджав тонкие губы и нахмурив брови, и гневно сверкнув очками, почти вскрикивает: - А я приму любое их решение. Любое, какое они посчитают верным. "Хеллсинг" все равно уже достался мне. Мне нечего терять, так что можешь злорадствовать сколько угодно!
Она даже раскраснелась от такого внезапного всплеска эмоций, и теперь только хмуро смотрит на своего вампира, пытаясь отдышаться. Возможно, было ошибкой воспринимать слова Алукарда так близко к сердцу, но от одной мысли об оставленной на краю стола телеграмме внутри поднимается волна немого протеста. Хотя Интегра и может понять, в чем причина того, что ее до сих пор не утвердили на посту главы "Хеллсинга", ей было невероятно горько осознать недоверие Совета и собственное бессилие. И особенно остро это ощущалось сейчас, в присутствии Алукарда. В ней сомневались, ее недооценивали, ей не доверяли. Будто Интегре вовсе и не тринадцать лет, а всего лишь семь. Будто она может совершить любую глупость, как заигравшийся ребенок.
- Вы забываете, госпожа, мне нет дела до Лондона, мне безразлична ваша промозглая Англия. И мне все равно, служить ли вам или вашему отцу. Работа от этого не изменится.
От его тихих и холодных слов мурашки пробегают по коже, Интегру будто окатили ледяной водой с ног до головы.
- Тогда слушайся моего приказа, слуга, - резко говорит она, в миг успокаиваясь, и в ее глазах сталь перечеркивает яркую синеву, напоминая вампиру о запоздавшем небесном возмездии. Он даже слегка склоняет голову, будто хочет прислушаться к Интегре получше. - Для начала, мы возвращаемся наверх...
***
Интегра встает из-за стола, медленно проходится по размеченному на черные и белые квадраты полу кабинета. Останавливается, покачавшись с пятки на носок, хмурит брови. Потом делает еще один шаг, оказываясь на черной клетке.
Разворачивается к столу, перешагивает на белую.
"Ну, сколько ты еще будешь медлить?"
Вот уже полчаса она вышагивает по кабинету, с клетки на клетку, как шахматная фигурка странной черно-белой войны.
Интегра хмуро смотрит на лист с телеграммой, лежащий на краю стола, будто тот и является причиной всех ее бед, тяжело вздыхает, и решительно направляется к нему.
Широкий шаг - черная клетка, затем белая, за ней опять черная. Что она сможет изменить своими поступками? Без одобрения Совета - она всего лишь маленькая девочка, случайно унаследовавшая больше, чем дозволяется наследовать юным леди. Даже, если они из благородной семьи на службе Британской короны. Всему есть свои разумные границы.
Шаг - белая клетка: серебро, чистота помыслов и откровенность. Навряд ли Совет вообще хорошо понимает, чем на самом деле занимается семья Хеллсинг. "Уничтожение нечисти" звучит гораздо лучше, чем неприглядные "зачистка" и "убийство". Ни добродушный сэр Шелби Пенвуд, ни грозный сэр Хьюго Айлендз никогда не имели дела с вампирами, откуда им знать, как с ними бороться. Но судьба Интегры всецело зависит от их решения, а они не торопятся его огласить. Ну, или "выражают неуверенность по поводу ее кандидатуры на пост главы организации "Хеллсинг".
Она становится на черную клетку: осторожность и постоянство в испытаниях, цвет траура и тьмы. Шахматный порядок, металл и финифть ее жизни.
Со стола ей неприветливо скалится нож для вскрытия конвертов, он ловит ее отражение, стараясь вместе с ним уместить на своей поверхности и весь кабинет. В его хищном нетерпеливом блеске Интегра видит себя, потерявшуюся среди собственных мыслей, прогуливающуюся по гладкому лезвию.
Она знает, что на гербе рода Хеллсингов нет серебра, на его месте кровь, пролитая в борьбе. Ведь теперь там и ее кровь тоже.
Интегра берет нож в руку, осторожно проводит пальцем по острой кромке клинка.
- И все-таки они вас недооценивают, госпожа.
Она не пугается знакомого голоса, не вздрагивает от неожиданности, только поворачивается в сторону вампира, может чуть более резко, чем ей хотелось бы. Подходит к нему ближе, четко отстукивая каблучками каждый шаг, и замирает на белой клетке, прямо перед Алукардом.
"Как шахматная фигурка, сейчас бы "шах и мат" ему, да вот, к несчастью, игра не совсем та".
- Тогда клянись мне, - вид у Интегры серьезный, голос звонкий, с командными нотками. - Я хочу, чтобы ты поклялся мне.
Молчание раздирает пространство между ними, вампир смотрит на нее с нехорошим, недобрым прищуром.
Он так крепко вцепился своим жутким пронзительным взглядом, что Интегре становится даже труднее дышать, а все заранее обдуманные слова пропадают из головы.
"Так легко, так просто, вот сейчас ему хватит одного движения, чтобы закончить всю эту нелепую историю... "
- Я и так полностью принадлежу потомкам Хеллсинга, - его тяжелые слова, кажется, пригибают к полу, заставляя ее чувствовать себя еще ниже, в них нет ни следа удивления. - Впрочем, вам это и так известно.
- Ты поклянешься не Хеллсингам, - Интегра с вызовом смотрит ему прямо в сверкающие диким огнем глаза и произносит: - Ты поклянешься мне, Интегре Файрбрук Уингейтс Хеллсинг.
"Маленькой выскочке с громкой фамилией и кучей титулованных предков, одному из которых когда-то удалось одолеть настоящее чудовище. Случайно или нет, но итог все тот же, ты здесь и сейчас, передо мной, Граф".
Он внимательно смотрит на свою госпожу, будто ждет, что она вот-вот передумает. Ей кажется, что это невыносимо долго. Что пройдет еще одна маленькая вечность, и Алукард привычно перечеркнет своей снисходительной улыбкой всю ее показную уверенность в своих силах, наглядно продемонстрировав, что она окончательно зарвалась. А потом скажет что-нибудь насмешливо-унизительное, но неизменно правдивое и правильное. Нет, пусть лучше сразу оторвет ей голову. Так будет гораздо легче.
Сейчас их разделяет только отчетливая, почти ощутимо материальная, граница между двумя клетками. Белая и черная. Как в шахматах, как в правильных сказках про добро и зло.
Интегра ничем не выдает своего волнения, когда Алукард, высокий и нескладный, легко припадает перед ней на колено, величественно и гордо, будто соблюдая какой-то важный церемониал. Так склоняются перед тем, кого признают по праву сильнейшего. Так сотни лет назад склонялись вассалы перед своим сеньором.
В тот день, когда они впервые встретились в подвале особняка, Интегра почувствовала страх и бесконечное удивление, теперь же это был чистый восторг. Ведь он, всесильный вампир, склоняется перед ней не по своей прихоти, а выполняя ее приказ.
- Я приношу клятву верности вам, моя госпожа, - Алукард смотрит на нее исподлобья, сквозь длинную челку, закрывающую ему один глаз, Интегре теперь некуда деться от его взгляда. - Я обязуюсь не причинять вреда моей госпоже, не поднимать руки против нее, не выдавать ее тайн, не злоумышлять ни против нее, ни против ее владений. Я обязуюсь служить вам, пока это будет в моих силах.
- Я принимаю твою клятву, - поспешно шепчет она одними губами, заворожено глядя на своего вампира.
Интегра заставляет себя разжать руку, в которой так некстати оказался острый нож для вскрытия конвертов, позволяя ему упасть на пол. Но она не смотрит на свою ладонь, только чувствует, как щекотно скатываются по пальцам живые быстрые капельки.
- Завтра ты будешь сопровождать меня на собрании, посмотрим, как им понравится такой ход, - произносит Интегра, обращаясь то ли к Алукарду, то ли к себе самой.
Затем она протягивает вампиру руку. Без всякого страха.
"Просто потому, что так надо. Пришло время решать".
1. День святого Стефана, любимый праздник английских слуг, отмечается 26 декабря. За ним закрепилось название «Дня коробок» из-за обычая складывать деньги и поношенную одежду в коробки, которые отдавали прислуге.
Персонажи: Алукард/Интегра, остальные эпизодически.
Категория: джен
Все права на «Хеллсинг» и его героев принадлежат Коте Хирано.
К первой главе прилагалась иллюстрация. Художник я весьма посредственный, поэтому строго прошу не судить) А еще, Хеллсинг такой Хеллсинг, поэтому автора иногда прошибает на пафос, может даже чрезмерно местами)
Chapter 1. Battlefield
читать дальшеI'm your dream, mind astray,
I'm your eyes while you're away,
I'm your pain while you repay,
You know it's sad but true.
I'm your truth, telling lies,
I'm your reasoned alibis,
I'm inside open your eyes,
I'm you.
Metallica "Sad but true"
На фоне заката, рваной раной пересекающего беспечно-светлое небо, вампир возвышается массивной, устрашающей фигурой. Закатное солнце стекает по алой ткани плаща, меняя цвета на торжественный пурпур и золото, отчего кажется, будто он принадлежит небу, хотя бы отчасти. Или небо принадлежит ему, заключая свое отражение в оправе оранжевых очков. Конечно, на самом деле такое впечатление - абсолютная ложь от и до, ведь только леди с обманчиво-ледяным взглядом может заявлять свои права на этого вампира. Леди, что стоит рядом с ним и даже не смотрит на своего слугу, предпочитая ему бескрайний простор угасающего дня.
Горизонт впереди сияет ослепительным алым огнем. Тяжелое, цвета расплавленного золота, солнце подпирает лучами низкие облака. Они стремятся быть ближе к нему, тесно прижимаясь прогретыми боками, чтобы успеть урвать еще хоть немного тепла напоследок.
Алукард щурится, словно ему неприятно смотреть на солнечный свет даже сквозь очки.
Интегра напряженно вглядывается в небо и хмурится своим мыслям в тишине. Она задумчива и бесстрастна, полностью поглощенная то ли открывающимся отсюда видом, то ли какими-то своими заботами. Присутствие Алукарда нисколько не отвлекает ее. А может быть, она попросту настолько привыкла к вампиру, что не обратила бы внимания даже на самый пристальный взгляд с его стороны. Так уж вышло, что он всегда будет тенью на ее солнце.
Интегра сдержанно улыбается. "Всегда". Такое страшное слово, есть в нем какая-то мрачная, гранитная монументальность. Оно звучит как приговор и отдает неизбежностью. А ведь были времена, когда сама мысль, что Алукард может стать неотъемлемой частью ее жизни, вызывала легкую панику. Сейчас на удивление легко думать об этом, как будто прошедшее время что-то смогло изменить. Изменило ли оно хоть что-нибудь на самом деле - сложно сказать. Иногда, вспоминая себя прежнюю, Интегра готова была признать, что изменилось абсолютно все, а в особенности она сама. Но вскоре эта уверенность пропадала. Единственное, в чем она никогда не сомневалась, так это, что Алукард совершенно точно такой же, как и раньше. Да и с чего бы ему меняться.
Интегра украдкой смотрит на своего слугу, неподвижно замершего рядом. И неожиданно натыкается на ответный взгляд вампира, чуть повернувшего голову в ее сторону, словно спрашивая, чем обязан таким вниманием. Окружающая тишина медленно, но неотвратимо перерастает в неловкую паузу.
- Замечательный вечер, - начинает Интегра, чтобы как-то сгладить это неприятное ощущение.
Алукард, посмотрев куда-то поверх ее головы, снисходительно улыбается.
- Вы абсолютно правы, моя госпожа, - произносит он таким тоном, будто она только что сказала очевидную глупость: - Он замечательный хотя бы тем, что вы решили поговорить со мной о погоде.
Алукард насмешливо заглядывает ей в глаза, и дрожащее закатное солнце, отражаясь на стеклах его очков, кажется, смеется вместе с ним. Интегра, которую совершенно не устраивает быть объектом чьего бы то ни было веселья, холодно смотрит в ответ.
- И о чем же мне стоит говорить с тобой, по твоему мнению? - нотки плохо скрываемого раздражения в ее голосе звонкие, как кубики льда. Сколько уже можно цепляться к ее словам?
К бесконечному удивлению Интегры, Алукард отводит взгляд, не удостоив свою госпожу ответом. Он пристально смотрит вдаль, как будто нарочно игнорируя ее вопрос. И даже становится немного любопытно, в чем причина его неожиданного молчания. На ее памяти этот вампир никогда не отступался от разговора, особенно, если тому было положено такое удачное начало. Ну не с мыслями же он собирается, в конце концов?
Но когда леди Хеллсинг уже готова напомнить о своем присутствии вежливым покашливанием, Алукард вдруг резко, с нарочитой театральностью, разворачивается к ней. Полы плаща живописно разлетаются в стороны, придавая его движению еще больше драматичности. Тряхнув головой так, что с нее чуть не упала шляпа, он откидывает с лица длинную неровную челку. Вытянувшись во весь свой немалый рост и приосанившись, похожий на большую хищную птицу, вампир меряет леди Хеллсинг цепким пронзительным взглядом поверх очков.
- А как же, моя драгоценная госпожа, нравоучительные беседы о превосходстве людей над чудовищами? - Алукард довольно жмурится при этих словах, того и гляди замурлычет. - Как же философские разговоры про долг и войну? Что же вы, моя госпожа, так мелко берете?
Интегра только одобрительно хмыкает, оценив размах представления, идумает, что еще немного и Алукарда вполне можно будет номинировать на Оскар. Она коротко, с интересом, смотрит на него снизу вверх:
- Вот уж не ожидала от тебя подобной банальности... Видимо, это так плохо влияет свежий воздух. Или все же солнце виновато? Может, мне тогда еще спросить, о чем ты думаешь?
Алукард мечтательно улыбается, сверкнув аккуратными, но жуткими клыками, так сладко, что Интегру даже передергивает.
- В таком случае мне стоило бы ответить, что закат сегодня как никогда прекрасен, моя госпожа. Настолько, что напоминает о крови, некогда покрывавшей землю так же щедро, как и свет ненавистного для меня солнца. Эта кровь, втоптанная в пыль столетья назад, пропитала их насквозь, чтобы они никогда не стерлись из памяти, - произносит вампир, под конец понижая голос до восторженного шепота, отлично гармонирующего с колким весельем в его глазах. - Она въелась так глубоко, что теперь жить без нее было бы бессмысленно, практически невозможно...
- Хватит! - прерывает его Интегра, недовольная тем нездоровым энтузиазмом, с которым Алукард схватился за предоставленную идею.
Он укоризненно смотрит на леди Хеллсинг:
- Ну, вам ведь хотелось услышать какую-нибудь банальность?
- Имей в виду, что солнце почти зашло и скоро тебе предстоит приниматься за работу, - Интегра предпочла оставить его последний вопрос без внимания. - Кстати, смею огорчить, пустые разговоры в твои прямые обязанности не входят.
Алукард коротко кланяется и с неподдельным подобострастием в голосе произносит:
- Как пожелает моя госпожа.
Интегра, удивленная тем, что вампир так легко сдался, собирается сказать еще что-то. Но замечает, что совсем рядом с ними одиноко стоит полицейский. И смотрит на них с забавным выражением недоумения и осторожного любопытства на лице, видимо, не решаясь издать ни звука.
Леди Хеллсинг хмурится, отмечая, что вампиру удалось-таки поставить ее в неловкое положение.
- Я вас слушаю, - получается у нее как-то совсем угрожающе, стоило бы на полтона спокойнее.
Офицер опасливо косится в сторону Алукарда, за что вампир припечатывает его тяжелым взглядом. Теперь, когда все внимание обращено на него, полицейский чувствует себя более чем неуютно.
- Ну же, - недовольно поторапливает его Интегра, - вас ведь послали о чем-то мне сообщить?
На самом деле леди Хеллсинг становится даже немного жаль бедолагу-офицера, пытающегося собрать остатки самообладания. Если уже вампир вцепится таким взглядом, то пропадет всякое желание сопротивляться. Она отлично знает, что, направленный куда-то за собеседника, он четко ощущается всем существом. Наверное, если Алукард захотел, то смог бы расправляться с врагами одним этим взглядом.
И Интегра не сомневается, что сейчас вампир вовсе не стремится запугать человека, нет, так ему не интересно. Все делается с расчетом на одного-единственного зрителя.
Полицейский переступает с ноги на ногу, затем уверенно, привычным для себя жестом, поправляет фуражку. Он понимает, что все это с головой выдает его вроде бы ничем не обоснованное волнение, но не в силах что-либо с собой поделать.
- Вам передали, что последние приготовления закончены и можно приступать к ... - Алукард улыбается так, что офицер тут же давится окончанием фразы и даже слегка бледнеет.
- Можете быть свободны, - особенно упирая на последнее слово, вежливо, но твердо произносит Интегра, глядя при этом в сторону вампира.
Полицейский, с опаской посмотрев напоследок на Алукарда, натянуто улыбается и спешит их покинуть, по-видимому, желая как можно быстрее убраться подальше. И, наблюдая, как стремительно тот удаляется от них, Интегра с тоской думает: "Вот после таких случаев и появляются всякие оригинальные слухи".
Выяснять же сейчас отношения с вампиром - дело неблагодарное, тем более совершенно неподходящее для руководителя. Куда там ей, если уж ее предки не смогли из него всю дурь повыбивать. Да и самой Интегре уже слабо верится, что Алукард нарочно напугал этого беднягу. Она-то привыкла к вампиру и порой забывает, насколько неприятным может быть его общество обычным людям.
- Ну что ж, кажется, мне пора идти, - произносит вампир с оттенком легкой грусти в голосе, и не подумав сдвинуться с места, словно предпочитает дождаться реакции Интегры.
Солнце уже целиком скрылось за деревьями, оставив после себя расплывчатый багряный след, залегший широкой полосой у горизонта. Ее цвет, совсем не такой яркий, как прежде, постепенно сходит на нет, рождая границу света и тени. И все небо - огромное оранжевое полотно, затканное пушистыми облаками.
Интегра окидывает взглядом своего слугу, за алый плащ которого прощально цепляются тусклые мягкие блики.
- Можешь отправляться, - тихо, без прежнего задора, говорит она, зная, что он расслышит ее слова в любом случае. Наверное, ей уже достаточно просто громко подумать для этого. - И будь предельно аккуратен.
В ответ - молчаливый полупоклон, Алукард разворачивается и уходит. А Интегра еще долго смотрит ему вслед, даже когда его высокая фигура окончательно скрывается из виду. Теперь с ней остается только осторожное ощущение его незримого присутствия.
А солнце совсем уходит за горизонт, и наступает время теней.
Chapter 2. Mass Effect
читать дальшеОхотясь на чудовищ, опасайся сам стать чудовищем.
И глядя в Бездну помни, что и Бездна смотрит в тебя.
Ф. Ницше
- Не хватало нам еще и проблем с полицией. Объясни мне: зачем? Это шутка такая была? Думаешь это смешно? Смешно?.. - голос Интегры дрожит от гнева, пепел, который она по привычке не перестает стряхивать с прогорающей сигариллы, печально падает на полированную столешницу.
Леди Хеллсинг тщетно пытается успокоиться, чувствуя, что иначе вот-вот сорвется на крик. Она прекрасно понимает, что выяснять отношения нужно спокойно, недаром всегда держит за правило оставлять в стороне эмоции, если дело касается работы.
Еще больше ее раздражает то, что вампир являет собой просто образец спокойствия. Потрясающая невозмутимость, словно и не о нем речь идет. Хорошо, хоть глаза опустил, а то она бы точно не выдержала его вечно нахального взгляда. А по-другому он никогда и не смотрит!
Вот и сейчас он терпеливо ждет, пока она замолчит, навряд ли придавая большое значение ее словам. Интегра мысленно считает до десяти. Совсем неподходящий момент для криков, все равно против Алукарда толку в них никакого. Ну, подумаешь, ночь не задалась. Хотя это еще довольно мягко сказано.
Интегра тяжело вздыхает, вспоминая свой разговор с шефом-констеблем.
***
- Что вы себе позволяете, Интегра Файрбрук Уингейтс Хеллсинг? - как же неприятно ей слышать свое имя в этот момент, словно она провинившаяся школьница. - Ваша организация привлекается для сложных и опасных операций. А вы позволяете себе работать так небрежно, словно доверие, оказанное нами ничего для вас не значит...
Интегра принимает обвинения спокойно, по выражению ее лица непонятно, какие чувства вызывают у нее слова констебля. Только рука непроизвольно тянется к портупее, безуспешно пытаясь нащупать эфес сабли. Конечно же, оружия сейчас при ней нет, но привычка остается привычкой.
- Вы ошибаетесь, я высоко ценю ваше доверие, - отвечает она и хмуро смотрит на него. Разговор обещает быть неприятным.
- Значит, возможно, вы не представляете границ ваших полномочий? - четко выговаривая каждое слово, как будто понимая, как глубоко они впиваются в ее самолюбие, произносит полицейский.
Интегра недобро щурится. А вот это уже похоже на вызов. По какому такому праву он ее отчитывает? Организация подотчетна только Ее Величеству Королеве, но никак не какому-то там шефу полиции, который и спецоперации, вполне может быть, только на записях с камер видел. Пусть будет счастлив, что она вообще согласилась придти сюда.
"Ты пришла не потому, что он вызвал тебя. Ты пришла из-за того, что чувствуешь себя виноватой перед ними и считаешь, что он вправе требовать с тебя извинений. Потому что пострадали его люди".
- К чему эти вопросы? Мы оба знаем, что границы моих полномочий, насколько широки бы они ни были, всегда соблюдаются очень строго. И вам прекрасно известно, что я никогда их не переступлю, - может быть у нее выходит немного более резко, чем хотелось, все-таки его вопрос цепляет за живое. - Или вы, офицер, сомневаетесь в нас?
Интегра особенно выделяет обращение, заметив, как недовольно поморщился при этом ее собеседник.
- Что вы, я нисколько в вас не сомневаюсь, - поспешно говорит полицейский, будто оправдываясь. - Просто мне хотелось бы попросить вас впредь работать более аккуратно.
- Что вы имеете в виду? Ведь никто не пострадал, цель была ликвидирована, - отвечает Интегра с едва заметным раздражением.
"Признайся, тебя бесит не то, что приходится выслушивать такие заявления от полиции, а то, что он прав".
- Вы считаете, что все дело в том, что вы делаете. А я вам говорю, что дело в том, как вы это делаете.
Полицейский замолкает, будто давая ей время обдумать свои слова и неожиданно мягко, с какой-то грустью в голосе, добавляет:
- Я бы ни за что не стал сомневаться в вас, Интегра Хеллсинг. И полагаю, ваши полномочия могут быть даже шире, чем я способен себе представить. Я не имею права требовать от вас чего-либо, - он делает паузу и смотрит ей в глаза, без вызова, как-то совсем растерянно, словно не в силах подобрать нужных слов. Но этот взгляд кажется Интегре хуже самых смелых обвинений. Это взгляд обычного человека, который против своей воли столкнулся с тем, что находится вне его понимания. И работа Хеллсинга - ограждать людей от подобных вещей, чтобы они могли жить спокойно, не задумываясь, кто обеспечивает им это спокойствие.
- Поэтому я прошу вас, - продолжает он без прежнего металла в голосе. - Просто прошу. Не ради себя, ради своих людей...
Интегра не отводит взгляда, хоть сейчас ей невыносимо больно смотреть в глаза полицейского. Минуту назад они оба были командирами на поле боя, союзниками в борьбе за спокойствие Англии. А теперь на нее смотрит простой человек, бессильный перед неожиданной угрозой. Что ж, в который раз ей напомнили, что эту войну она ведет одна. И так, пока последний вампир не будет найден и уничтожен.
- Я обещаю вам, офицер, - произносит Интегра твердо, с бесконечной уверенностью, может быть только немного глухо.
***
- В чем дело, разве я причинил им какой-то вред? К тому же, кто знал, что эта пародия на вампира рванет именно в сторону оцепления, - слова Алукарда заставляют Интегру отвлечься от неприятных воспоминаний.
И вместо того, чтобы спокойно ответить, она выкрикивает ему:
- Не лги мне! Ты же мог остановить его раньше! Если бы ты только захотел, то сделал бы так до того, как он выскочит на полицейских! В следующий раз твоя самоуверенность может нам дорого обойтись.
Вампир молчит, словно дает ей время успокоиться.
- Моя замечательная Хозяйка, ну конечно же, вы правы. Я мог и успел бы остановить его раньше. Вот только ради чего мне это делать? - Алукард коротко глянул на нее, задержав взгляд чуть дольше, чем следовало бы. - Не ты ли, Интегра, говорила, что люди способны сами бороться с вампирами, своими силами?
Леди Хеллсинг, не ожидавшая от него подобной дерзости, с трудом сдерживает нервную дрожь, только злобно шипит:
- Какое тебе дело до того, что я думаю. Твоя задача - выполнять приказ. Если ты плохо понимаешь по-английски, я найму тебе переводчика. Может тогда мы найдем общий язык.
Она с ненавистью тушит в пепельнице огарок сигариллы.
Алукард хмыкает, проходится по кабинету, заполняя напряженную тишину стуком шагов, затем останавливается, оглянувшись на Интегру.
- Мне казалось, в мои обязанности не входит забота о благополучии местной полиции. Кто им виноват, если они не способны сохранить хоть какое-то подобие самообладания, - разворот, сопровождаемый шелестом плаща, и вот уже Алукард, неспешно, шаг за шагом, приближается к ее столу. Теперь он не отводит взгляда. Интегре это не нравится, но она заставляет себя смотреть ему прямо в глаза, огонь в них сплетается с ее злобой.
Вампир подходит вплотную и, опираясь руками на тяжелую блестящую столешницу, смотрит на нее сверху вниз.
- А еще, ты не забыла, что когда я схватил того ублюдка за горло, твои хваленые люди открыли по мне огонь? - Алукард склоняется к ней, теперь их лица оказываются на одном уровне. Он произносит тихо, почти беззвучно, но так, что Интегра, кажется, слышит даже, как щелкают его клыки: - И им несказанно повезло, что их защищал твой приказ. Иначе бы крови там было ни в пример больше.
Интегра устало откидывается на спинку стула. Безусловно, она отлично помнит, как...
***
- Не стрелять!!! - кричит она что есть сил, тщетно пытаясь перекрыть звуки стрельбы. Понимая всю неправильность сложившейся ситуации, Интегра срывается с места и бежит к оцеплению. Спотыкается, падает и, тут же поднимаясь, бежит дальше, мысленно ругая себя за то, что среагировала с таким опозданием.
Сперва она только увидела, как из тьмы выскочило нечто, прямо на оцепление. Но когда следом рванулась знакомая тень в красном, легко, почти небрежно перехватив обезумевшего от страха вампира перед оцепеневшими полицейскими, когда Интегра увидела, как дико сверкнули алые глаза, то поняла, что за этим последует. Крик ее поглотил грохот выстрелов.
"Потому что люди всегда боялись чудовищ".
И страх этот для них сильнее любого здравого смысла.
Интегра бежит, чтобы остановить, запретить им... Глупо, наверное, ведь обычные пули все равно не причинят ему вреда. Но она не думает об этом и упрямо бежит с одной мыслью: только бы успеть.
***
- Мог бы бросить оружие, кажется, они кричали тебе, - неуверенно бормочет леди Хеллсинг.
"Ты сама в это веришь?"
- Бросить оружие, значит... - вот теперь Алукард улыбается, хотя Интегра считает, что он вообще не способен улыбаться, только скалиться. Ну, иногда еще он ухмылялся, но веселее от этого никому обычно не становилось.
Вампир подается назад, выпрямляясь, и отходит от стола на полшага.
- Я не служу людям, Интегра, чтобы выполнять какие-то их указания. Я служу тебе. Тебе, Интегра, также, как когда-то служил твоему отцу. И выполнять я буду только твои приказы, - теперь она удостаивается надменным взглядом из-под падающей ему на глаза челки. Конечно, Алукард прав. Наверное, ее деду и в страшных снах не могло привидеться, что Хеллсингов когда-нибудь будут поучать вампиры. Интегра тяжело вздыхает, гнев давно уже сошел на нет, оставив после себя предчувствие надвигающейся головной боли. Даже воспоминания не могут вызвать ни прежней злости, ни каких-либо других чувств, на смену им приходит пустая отрешенность.
***
- Войдите, Интегра Хеллсинг, - тон шефа полиции предвещает грядущую бурю. А Интегра ненавидит объясняться, предпочитая вместо этого просто хорошо делать свою работу.
Следом за ней в палатку заходит Алукард. Рядом с Интегрой он кажется мрачной грозной тенью, отнюдь не скрашивая своим присутствием и без того неуютную обстановку. И все эти разборки для него, без сомнений, абсолютно не интересны.
"Ну, ему-то что, он свою работу сделал" - подумалось леди Хеллсинг с какой-то ядовитой иронией.
- Мне все же придется попросить вас сдать оружие, - с более неприятной ноты офицер, пожалуй, и не мог начать. К его чести, он даже выжидательно смотрит на Алукарда, но, правда, потом предпчитает не задерживать на нем взгляд.
- Алукард! - Интегра обращает на себя внимание вампира. - Сдай оружие.
"Как тебе это теперь понравится? Ну, ничего, потерпишь..."
Вампир без лишней поспешности, с независимым видом достает из внутреннего кармана плаща пистолет и кладет его на стол перед констеблем. Несмотря на всю эту показную безучастность, Интегра просто кожей чувствует недовольство Алукарда.
Офицер как-то странно покосился на этот шедевр оружейной техники, ей даже кажется, что у него глаза вот-вот сойдутся в одну точку. Он нервно сглотнул, но тут же взял себя в руки.
- Необычное оружие для оперативника. Тем более, для телохранителя, - задумчиво произносит полицейский, но Интегра слышит, какие слова за этим стоят.
"Вы хотели сказать, для убийцы", - ласково шепчет внутренний голос.
- Что ж, замечательно... Итак, Интегра Хеллсинг, глава организации "Хеллсинг", теперь я вынужден поговорить с вами о случившемся. Чтобы, так сказать, разобраться.
- Выйди отсюда и жди меня возле входа, - отрывисто бросает Интегра, даже не поворачиваясь к вампиру. Полицейский вздрагивает, не сразу определяя, к кому она обращается. И уж тем более ему и в голову не приходит сейчас ей перечить.
Алукард молча выходит, оставляя за спиной неприятное ощущение пустоты.
- Вы же понимаете, что это могло нехорошо закончиться... Опасно закончиться... - продолжает он, словно ничего не случилось.
Интегра едва сдерживается, чтобы не фыркнуть.
"Тоже мне, нашелся тут специалист по вампирам".
Такое чувство, словно ее держат за неразумного ребенка.
- Ну конечно, офицер, как же мне не знать, - произносит она с легкой долей иронии. - Но было бы гораздо лучше, если бы ваши люди не вмешивались...
- Когда! - прерывает он ее. - Когда ваш... сотрудник показался перед ними, нетрудно было испугаться. Там были не спецслужбы, там были простые полицейские. Я понимаю, ваша работа требует жестких методов, и вас трудно осудить за это. Но только люди видят перед собой не вампира, нет, они видят перед собой человека, преступника, но все-таки человека. Чего я не сказал бы о вашем сотруднике. Я могу разделять или не разделять ваши убеждения, но принимаю помощь как вынужденную необходимость. Здесь каждый делает свою работу.
"Но я посоветовал бы вам держать вашу тварь подальше от людей".
***
Она открывает глаза, Алукард опять меряет кабинет тяжелыми вкрадчивыми шагами.
- Подойди ко мне, - он оборачивается на ее голос, затем не спеша возвращается к столу.
Интегра смотрит на него открыто, без прежней злости.
- Все верно, это моя ошибка. Я не вправе тебя обвинять, - задумчиво произносит она.
- Вы вправе делать все, что посчитаете нужным, моя госпожа, - вот теперь Интегра готова поверить, что это была улыбка. - Но, так или иначе, признание своих ошибок - уже половина решения.
"Пока у тебя еще есть время на ошибку".
- Все в порядке, - говорит она то ли себе, то ли Алукарду. - Это была хорошая работа.
"Просто я начинаю забывать, что значит быть обычным человеком".
***
На выходе из полевого штаба она услышала слова шефа-констебля:
- Может быть, вы и обладаете высшими полномочиями, но я вам точно не завидую. Берегите себя, Интегра Хеллсинг.
Она останавливается, бросая через плечо, с легкой насмешкой:
- Не беспокойтесь, офицер, ведь мне доверено беречь Англию. А со мной все будет в порядке.
- Хочется надеяться, что так, - он опасливо смотрит на пистолет перед собой. - И распорядитесь, пожалуйста, чтобы освободили мой стол.
Интегра украдкой улыбается.
Какая трудная и очень длинная ночь им выдалась сегодня.
Chapter 3. Call of Duty
читать дальше1989
В каждом Фаусте живет свой Мефистофель.
Вавилин А. В.
Все без толку! Бессмысленно!
Интегра обреченно опустила голову, так низко, что почти коснулась лбом бумаг. Пара листов у самого края, пользуясь тем, что она отвлеклась, печально и тихо соскользнула на пол. Еще в начале вечера все документы были сложены аккуратными стройными стопочками, послушно дожидаясь своего часа. Теперь же они немилосердно раскиданы по кабинету, изредка норовя улизнуть вниз и спрятаться под столом.
Конечно, Интегра не ожидала отыскать необходимые записи среди накладных на покупку серебра и отчетов, датированных сорок пятым годом. Но все равно заставляла себя внимательно просматривать документы, найденные в кабинете отца, даже такие незначительные. Хотя, видимо, за прошедшие двадцать лет все бумаги, касающиеся непосредственно Алукарда, либо канули в безвестность, либо были сложены где-то отдельно, там, где ей еще предстоит поискать. В одном только Интегра была уверена: в семье, которая бережно хранит отчеты пятидесятилетней давности, ничего не могло пропасть бесследно. Должны были остаться хотя бы копии.
Интегра выпрямилась и посмотрела на лежащий перед ней лист. Буквы определенно всеми силами старались помешать ей разобрать хоть что-нибудь из написанного, предательски разбегаясь от взгляда по кривляющимся строчкам. Кажется, придется признать, что сегодня ей не суждено найти ничего полезного.
Интегра сняла очки и, положив их на документы, устало потерла глаза. Невеселые мысли в последнее время заставляли ее все чаще отвлекаться от любого занятия. И сложившаяся ситуация совсем не выглядела забавной. Если всю жизнь считаешь вампиров своими врагами, трудно привыкнуть жить с подобным под одной крышей. Тем более, что Интегра знала о них достаточно много неприятных подробностей. Вполне достаточно, чтобы... бояться? Нет, врагов не нужно бояться, с ними необходимо бороться. Так, кажется, ее учили.
Страшно становилось от другой мысли: что можно так просто породниться с тьмой, пусть даже для благих целей. Привыкнуть к ней, смириться как с необходимым злом. А ведь тьма эта такая покорная, почти ласковая, готовая даже лизать ей руки.
И хотя Алукард не склоняется перед ней, это не пристало истинному вампиру, за него послушно гнут спины бесчисленные тени. А он только преданно смотрит ей в глаза, будто с насмешкой, и тихо шепчет: "Хозяйка... Госпожа моя, Интегра..." И ждет от нее решений, приказов, какого-то действия.
Интегра перевела взгляд на окно в надежде разглядеть что-нибудь за чернильной гладью стекла. Но темнота снаружи только выхватывала отражение кабинета при свете настольной лампы. Вздохнув, единственная наследница Хеллсингов, подумала, что страх темноты теперь точно не для нее. Что ей эти надуманные кошмары? Интегра уже знает, что у темноты есть имя. И собственный подвал в ее доме.
С тех самых пор, как они с Алукардом оказались повязаны общей кровью, ей довелось узнать, что такое Настоящий страх. Он бесшумно подкрадывается, ненавязчиво перехватывает инициативу, забирается даже в самые отдаленные части сознания, когда начинаешь путаться в мыслях и желаниях, сомневаясь в правильности своих же приказов. Приходит понимание, что отныне и впредь никого не будет рядом, никто не поможет ни словом, ни делом. Она осталась один на один с тьмой, со своей личной тьмой. Но Интегра умела бороться, ее учили быть достойным противником.
Теперь оставалось только, ничем не выдавая своих сомнений, уверенно идти вперед, считать себя правой хотя бы потому, что еще стоишь на ногах, чувствуя взгляды, направленные в спину. И холодно становится, когда понимаешь: стоит лишь пошатнуться - и это увидят все. А первым, кто узнает, будет он. Ее вампир.
Нет, он ей уже не враг, но и совсем не союзник. Он - слуга, и пока будет так, ее цель - его цель тоже. Поэтому она обязана не ошибиться, выбрать самый верный путь. А он сделает, как она скажет, пойдет туда, куда она укажет, и будет биться за то, что ей покажется правильным. И останется с ней даже, если окажется последним, кто будет верен. Потому что он безоговорочно верит в ее приказ.
Интегра окинула взглядом разбросанные по столу листы. Все же жаль, что она так и не отыскала записей, принадлежавших Абрахаму ван Хеллсингу, человеку, приручившему чудовище и оставившему ей такое странное наследство.
И кто знает, ведь может быть именно ей, Интегре Хеллсинг, суждено когда-нибудь поставить точку в этой истории. Положить конец этому конфликту, сроком почти в сотню лет, конфликту, переросшему в сюзеренитет. Потому что никто не заслуживает вечных мучений - ни она, ни ее семья, ни чудовище.
"Чудовище... Откуда взялось это слово?" - мелькнула в голове беспокойная мысль. - "Где же я видела его?.. Совсем недавно, в каких-то бумагах, возможно даже сегодня вечером..."
Интегра закрыла глаза, пытаясь вспомнить, отчего это слово так въелось в память. Но видела перед собой только строчки, написанные от руки, неровные почти до неразборчивости. Кажется, она тогда зацепилась за них взглядом, но не придала им большого значения.
"Только человек способен победить чудовище. Таков порядок вещей. Потому что только человек может сделать победу над чудовищем своей главной целью. Не потому что наслаждается битвой, а потому что это долг, который он должен исполнить" .
Странные слова, кажется, что-то похожее она однажды слышала от... Алукарда? Не может быть! Если ей такое мерещится, значит, пора заканчивать разбирать документы до поздней ночи.
Интегра встряхнула головой, сгоняя сон и приводя в порядок заплетающиеся мысли. Она взяла в руки лежавший перед ней лист, поднесла его поближе, в попытке разобрать написанный на нем текст.
"Ничего не выходит, возможно, стоит пересмотреть библиотеку или архивы. Наверняка, там найдется что-нибудь поважнее старых отчетов".
Интегра моргнула пару раз, пытаясь сфокусировать взгляд на непослушных строчках. И, незаметно для себя качнулась вперед, уткнувшись носом в бумагу. Глаза ее закрылись всего на секунду, вечер навалился сверху всей своей неподъемной свинцовой тяжестью, а стол поспешил навстречу и ласково прижался к щеке.
Тишина проглотила шелест страницы, выпавшей из ослабевших рук. Тени разбежались по высоким стенам, мягко перетекая в темноту лондонской ночи за окном.
И чудовища не потревожат покой этого города, потому что приказ еще не был отдан. Пока что в Англии все спокойно.
***
- Интегра? - острожное обращение, скрип приоткрывшейся двери. Хороший дворецкий умеет ходить бесшумно.
Уолтер прошел в кабинет, где по полу разбросаны ценные и важные документы. Разумеется, ценные для своего времени.
Интегра спала за столом, уронив голову на сложенные руки, подложив под щеку какие-то бумаги.
Подойдя поближе, дворецкий скользнул взглядом по ближайшему из листов.
"Это борьба не на жизнь, а на смерть, и мы не смеем отступить", - гласила верхняя строчка рукописного документа. Уолтер улыбнулся и тронул Интегру за плечо.
- Леди Хеллсинг, проснитесь!
Она подняла голову, уставившись на него невидящим взглядом, постепенно приобретающим осмысленность. Потом Интегра резко выпрямилась, отчего еще несколько листов слетели со стола вниз, и, нащупав рядом с собой очки, поспешно надела их.
- Да, Уолтер, я тебя слушаю, - произннсла она со всей доступной серьезностью, изо всех сил сдерживая зевок.
- Мы получили срочную телеграмму. И она адресована вам лично.
Он положил перед ней лист, на котором сверху отчетливо пропечатано: "Организация "Хеллсинг", главе организации "Хеллсинг" Интегре Файрбрук Уингейтс Хеллсинг".
- Спасибо, Уолтер, я незамедлительно отдам распоряжения, - отвтила Интегра, упираясь в бумагу сонным взглядом.
"Чтобы исполнить миссию, возложенную на нас протестантской церковью и Ее Величеством Королевой", - может быть, больше подошло бы для ситуации. Но жизнь вносит свои коррективы, порой, не давая времени на громкие слова. И, тем более, не позволяя как следует выспаться.
Chapter 4. Bloodlines
читать дальше1989
I am a man who walks alone
And when I'm walking a dark road
At night or strolling through the park,
When the light begins to change
I sometimes feel a little strange
A little anxious when it's dark.
Fear of the dark, fear of the dark
I have a constant fear that something's always near
Fear of the dark, fear of the dark
I have a phobia that someone's always there.
"Fear of the Dark" Iron Maiden
- Такое впечатление, что вы меня избегаете, юная госпожа.
Интегра недовольно смотрит на вампира поверх бумаг, которыми ей до этого так легко удавалось отгородиться от окружающего мира. Ненавязчивый шелест листов передает ее возмущение лучше всяких громких слов.
"Юная госпожа, юная госпожа, я знаю, вы боитесь смотреть мне в глаза", - кривляются тени на стенах кабинета, не смея приблизиться к ее столу, освещенному яркой настольной лампой. Она боковым зрением замечает, как они сбегают вниз, чтобы через пару минут опять взметнуться под самый потолок.
"Игра воображения, стоит только моргнуть, и все вернется на свои места. Ты же понимаешь, что, на самом деле, тени неподвижны".
- Просто пока что у меня нет для тебя никакого дела, - Интегра постукивает стопкой бумаг о стол, пытаясь собрать их вместе, а затем поспешно прячет в них взгляд.
Но ей все равно не удается сосредоточиться на чтении в присутствии вампира. Она украдкой посматривает на него из-за листов. Алукард, предпочитая изучать потолок, не замечает этих взглядов. Или делает вид, что не замечает.
"У Алукарда яркие, живые глаза, в которые больно смотреть, даже слишком живые для нежити, насмешливый тон и безупречные манеры. И клыки, страшные и острые, которые с головой выдают его звериную натуру, когда он улыбается".
Интегра думает о том, что рядом со своим высоким вампиром она, наверное, выглядит презабавно. Еще смешнее, когда этот аккуратный джентльмен жутковатой наружности называет ее госпожой. Вот только ей самой ни капельки от этого не смешно.
И остается лишь удивляться, как легко и гармонично он вписался в окружающую ее действительность. Словно сошел с одного из тех огромных портретов в тяжелых, потускневших от времени рамах, на которых благородные аристократы изображаются в полный рост, неизменно при оружии, а иногда и в доспехе. Можно было даже решить, что именно ему, а не Интегре принадлежит этот дом, роскошный особняк старинного образца, превращенный семьей Хеллсингов в памятник благополучию Англии. Так уверенно он чувствовал себя здесь, так по-хозяйски прохаживался по начищенному до блеска дубовому паркету, как будто жил тут все это время, а не провел последние двадцать лет заключенным в подвал. И Алукард, без сомнения, знал ее дом гораздо лучше самой Интегры.
И вообще, складывалось впечатление, что возвращение вампира оказалось сюрпризом только для нее, все остальные и так уже давно были с ним знакомы.
- Если бы я вас совсем не знал, то решил бы даже, что вы меня боитесь... - Алукард встречается с ней взглядом, отчего Интегре мучительно хочется спрятаться за документами. Вместо этого она выпрямляется и откладывает бумаги в сторону.
- Пожалуй, твой вид не назовешь добродушным, - пробубнила она, покосившись на своего слугу, и из чистой вредности добавила: - Скорее антикварным...
- Я бы назвал его старомодным, в таком случае, - Алукард скалится в ответ своей обычной бесчувственной улыбкой.
"Старомодным, ну-ну... Выглядит, словно этот плащ ему еще дед на день святого Стефана подарил" (1).
Она вдруг живо представила себе, как доктор ван Хеллсинг, солидный викторианский господин, бесстрашный охотник на вампиров, заботливо собирает коробку с вещами, чтобы после Рождества отнести ее к подвалу.
В попытке не рассмеяться, Интегра фыркнула, и поспешила сменить тему на более серьезную:
- Уолтеру удалось найти то, о чем ты просил?
- О, да, конечно, он нашел мой гроб, - вампир довольно жмурится, словно вспоминает что-то приятное. - В целости и сохранности.
Интегра рассеянно следит за его руками, замечая, как Алукард неосознанно проводит пальцами по тыльной стороне руки, почти вычерчивая на ней замысловатый узор, контур которого намертво врезался ему в память. Острые линии царапают взгляд и завораживают, они прочно замкнуты в круг и держат в своем переплетении главную тайну славного рода Хеллсингов.
"Что смерть - ничто для тех, кто знает путь ужасней смерти. Что Настоящий человек способен не только победить Чудовище. Он может подчинить его себе".
- Желаете убедиться в этом лично? - вопрос застает Интегру врасплох, она удивленно смотрит на Алукарда несколько секунд, пока сделанное предложение не обретает для нее смысл.
"Ну, что вы ответите теперь, бесстрашная Госпожа? Подвал такое замечательное место для ночной прогулки, не правда ли? А проводником у вас будет вампир. Ну, в самом деле, вы же не против?"
Но Интегра не боится. Ни подвалов, ни вампиров, ни своих воспоминаний. Ей нельзя бояться ни в коем случае.
- Почему бы и нет, - решительно произносит она и встряхивает головой, сгоняя остатки сонливости и откидывая за спину волосы цвета ангельского пера.
- Смелая госпожа... - задумчиво, будто обращаясь к самому себе, протянул Алукард, так, что Интегра отчетливо уловливает оттенок иронии в его словах.
Она резко встала из-за стола, чувствуя подозрительную легкость во всем теле, и сказала с нарочитой непринужденностью, гордо вскинув голову и вздернув вверх очаровательный острый носик:
- Мне нечего бояться в собственном подвале.
"Ну, что, понял, что значит дразнить настоящего Хеллсинга?"
***
Интегра уверенно сходит по высокой лестнице в глубину подвала. Она не трогает своих воспоминаний и старается не думать о том, что произошло здесь всего несколько дней назад. Когда вампир услужливо распахивает перед ней дверь в темные, как огромная раскрытая пасть, подземелья, она не колеблется ни секунды. Интегра осторожно, но твердо ступает на старинные каменные ступени. Подвал дышит сыростью и пылью, и здесь гораздо острее ощущаются неприятные воспоминания, навсегда связанные для нее с этим местом. Она спускается вниз, вслед за своим вампиром, в колкую темноту коридора. Туда, где ей однажды повезло разминуться со смертью. Интегра думает о том, что когда-нибудь обязательно прикажет отремонтировать подземелья, и все здесь будет тогда по-другому.
И время перестанет отстукивать по высоким ступеням ее шаги, чтобы проглотить их так же жадно, как и шаги предыдущих хозяев особняка. И призраки прошлого покинут ее дом. А еще Интегра прекрасно знает, что этим планам не суждено сбыться.
Свет из приоткрытой двери растекается по лестнице почти до самого низа, поэтому Интегра не боится оступиться. Там, где он спадает в чернильную темноту, начинается длинный подземный коридор. Между Интегрой и тьмой шагает ее тень, робко проскальзывая по щербатым чуть влажным от сырости ступеням. Она спускается гораздо быстрее своей хозяйки, касаясь гротескной фигуры вампира в конце лестницы. Интегре удается догнать ее только внизу, она останавливается, споткнувшись взглядом о предложенную ей руку. Алукард выжидательно смотрит на свою госпожу, его глаза слабо светятся в полумраке, как у кота. Интегра молча принимает помощь, почти невесомо касаясь ладонью его руки, и спрыгивает с последней ступеньки.
"Этими самыми руками он так же легко убил при тебе несколько человек. Нет, не убил. Разорвал на части".
Она уверенна - Алукарду неподвластны ее мысли, даже когда замечает, как дергается уголок его рта и в загадочной полуулыбке обнажаются длинные клыки. Будто вампиру все-таки удалось перехватить промелькнувшие в ее голове слова, и они его развеселили.
"Не может быть, просто совпадение", - успокаивает она себя. Они продолжают свой путь, по сравнению с почти бесшумными шагами вампира, стук ее собственных каблуков кажется Интегре невыносимо громким. Неожиданно вспоминаются слова отца, сказанные задолго до того знаменательного дня, когда ей впервые пришлось пройтись по заброшенным, заросшим сыростью и чужой памятью коридорам.
"Подвал - неподходящее место для юной леди", - сейчас они стучатся бесполезными отголосками прошедших времен, когда мир казался проще и понятней. Интегра тогда была младше, и любопытство пересиливало в ней осторожность, толкая на исследовательские подвиги, а подземные катакомбы манили своей загадочностью и недоступностью.
"Глупое развлечение, лучше бы мне их никогда не видеть этого проклятого места".
Теперь ей будет известно обо всем, что находится в этом доме, Интегра позаботится о том, чтобы разыскать и внимательно изучить план особняка. Ее дом должен быть одновременно и крепостью, и штабом организации, а значит, она обязана знать про него все, что возможно.
Алукард останавливается у крепкой деревянной двери, обитой железом в узоре из множества бурых пятен.
"Ржавчина. Это всего лишь ржавчина..."
Вампир открывает ее и Интегра смело заходит внутрь. Она спиной чувствует тяжелый стук позади, когда раздается щелчок и загорается ближайшая лампа, встроенная прямо в каменную стену. Свет от нее невнятный, прежде чем нарушить окружающую темноту, она моргает и тихонько гудит от напряжения.
Но Интегра уже видит перед собой, прямо по центру комнаты, массивный черный гроб внушительных размеров. Алукард, тенью застывший за спиной своей госпожи, словно ожидает ее следующего шага.
Под его пристальным взглядом она подходит ближе, пока не оказывается на расстоянии вытянутой руки от предмета своего интереса. В тусклом неверном свете электрической лампы он кажется ей высеченным из камня, цельным осколком холодного гранита. Интегра обходит его по одной стороне, останавливаясь напротив надписи, вырезанной на крышке.
"Птицей Гермеса меня называют, крылья свои поглощая, сам себя укрощаю" - буквы неровные, но аккуратные, острые линии услужливо выгибаются навстречу, когда Интегра протягивает им руку.
- Не бойтесь, он не кусается, - слышит она насмешливый голос Алукарда.
"В отличие от тебя" - мысленно добавляет леди Хеллсинг, но вслух не произносит ничего.
Интегра касается черной полированной поверхности гроба, ей кажется, что сейчас она почувствует, каковы на ощупь весь мрак и холод этих подземелий. И заранее хочется отдернуть руку, чтобы могильная сырость не успела схватить за пальцы.
Старое дерево оказывается на удивление теплым, словно живое существо, того и гляди потрется о ногу и подставит бок, чтобы его погладили. Интегра чертит по нему слово "укрощаю", повторяя болезненный излом тонких букв, и она уверенна, что Алукард следит за каждым ее движением.
Она замечает, что во многих местах дерево покрыто неглубокими ровными царапинами, отчетливо проступающими на сгибах, но почти незаметных на самой крышке. Они похожи на мелкие насечки, немые свидетели каких-то неведомых ей событий, памятные отметины на некогда безупречной, а ныне затертой временем, полировке.
Интегра вздрагивает от неожиданности, когда рядом с ее рукой на черную поверхность ложится рука вампира. Под недоуменным взглядом своей госпожи, Алукард почти нежно оглаживает гроб по боку, чуть задерживаясь на заинтересовавших Интегру царапинах. Так трогают старые боевые шрамы, которым никогда не суждено исчезнуть полностью.
- Ну как, он вам нравится, хозяйка? - он задает ей этот вопрос будто невзначай, с той самой показной небрежностью, что свойственна обладателям по-настоящему редких вещей. Так хозяин ипподрома демонстрирует своего лучшего скакуна, имея полное представление о его ценности.
- Впечатляюще, - отвечает в тон ему Интегра коротко и как можно более безразлично, стараясь не задерживать руку на блестящей крышке слишком долго. На самом деле она не отказалась бы рассмотреть гроб повнимательнее, и возможно даже захотела бы открыть его. Но, к сожалению, чрезмерное любопытство слишком опасный порок для ее профессии. Когда-нибудь, конечно же, можно будет позволить себе такую маленькую слабость, но только не сейчас.
"Если это все, ради чего я сюда пришла, то, пожалуй, мне стоит теперь собираться обратно" - вот и все, что звучит в ее словах.
Она поднимает глаза на своего слугу, ожидая его реакции. Но Алукард как будто и не замечает ее намека.
- Какая смелая юная леди... - задумчиво протягивает он почти нараспев, словно случайно высказав вслух свои мысли. - Совсем ничего не боится.
Интегра только недовольно хмыкает при этих словах.
- Если бы еще и Совет круглого стола придерживался такого же мнения. Ей наверняка пришлось бы гораздо легче, - Алукард смотрит на нее сверху вниз и Интегре становится не по себе от этого взгляда, в глубине его выразительных глаз тлеют угли ее персонального ада.
- Неплохая осведомленность в моих делах, неужели подглядываешь на досуге? - отшучивается Интегра без капли веселья в голосе. Вот теперь ей совершенно не нравится, куда заходит их разговор.
- Видел телеграмму на вашем столе, - Алукард снисходительно улыбается в ответ. - Похоже, Лондон не желает вверять свою судьбу столь юной особе.
- Самое главное, что судьбу Лондона решать не тебе, - Интегра запнулась на этих словах, посмотрев в пол. Затем она порывисто вскидывает голову, упрямо поджав тонкие губы и нахмурив брови, и гневно сверкнув очками, почти вскрикивает: - А я приму любое их решение. Любое, какое они посчитают верным. "Хеллсинг" все равно уже достался мне. Мне нечего терять, так что можешь злорадствовать сколько угодно!
Она даже раскраснелась от такого внезапного всплеска эмоций, и теперь только хмуро смотрит на своего вампира, пытаясь отдышаться. Возможно, было ошибкой воспринимать слова Алукарда так близко к сердцу, но от одной мысли об оставленной на краю стола телеграмме внутри поднимается волна немого протеста. Хотя Интегра и может понять, в чем причина того, что ее до сих пор не утвердили на посту главы "Хеллсинга", ей было невероятно горько осознать недоверие Совета и собственное бессилие. И особенно остро это ощущалось сейчас, в присутствии Алукарда. В ней сомневались, ее недооценивали, ей не доверяли. Будто Интегре вовсе и не тринадцать лет, а всего лишь семь. Будто она может совершить любую глупость, как заигравшийся ребенок.
- Вы забываете, госпожа, мне нет дела до Лондона, мне безразлична ваша промозглая Англия. И мне все равно, служить ли вам или вашему отцу. Работа от этого не изменится.
От его тихих и холодных слов мурашки пробегают по коже, Интегру будто окатили ледяной водой с ног до головы.
- Тогда слушайся моего приказа, слуга, - резко говорит она, в миг успокаиваясь, и в ее глазах сталь перечеркивает яркую синеву, напоминая вампиру о запоздавшем небесном возмездии. Он даже слегка склоняет голову, будто хочет прислушаться к Интегре получше. - Для начала, мы возвращаемся наверх...
***
Интегра встает из-за стола, медленно проходится по размеченному на черные и белые квадраты полу кабинета. Останавливается, покачавшись с пятки на носок, хмурит брови. Потом делает еще один шаг, оказываясь на черной клетке.
Разворачивается к столу, перешагивает на белую.
"Ну, сколько ты еще будешь медлить?"
Вот уже полчаса она вышагивает по кабинету, с клетки на клетку, как шахматная фигурка странной черно-белой войны.
Интегра хмуро смотрит на лист с телеграммой, лежащий на краю стола, будто тот и является причиной всех ее бед, тяжело вздыхает, и решительно направляется к нему.
Широкий шаг - черная клетка, затем белая, за ней опять черная. Что она сможет изменить своими поступками? Без одобрения Совета - она всего лишь маленькая девочка, случайно унаследовавшая больше, чем дозволяется наследовать юным леди. Даже, если они из благородной семьи на службе Британской короны. Всему есть свои разумные границы.
Шаг - белая клетка: серебро, чистота помыслов и откровенность. Навряд ли Совет вообще хорошо понимает, чем на самом деле занимается семья Хеллсинг. "Уничтожение нечисти" звучит гораздо лучше, чем неприглядные "зачистка" и "убийство". Ни добродушный сэр Шелби Пенвуд, ни грозный сэр Хьюго Айлендз никогда не имели дела с вампирами, откуда им знать, как с ними бороться. Но судьба Интегры всецело зависит от их решения, а они не торопятся его огласить. Ну, или "выражают неуверенность по поводу ее кандидатуры на пост главы организации "Хеллсинг".
Она становится на черную клетку: осторожность и постоянство в испытаниях, цвет траура и тьмы. Шахматный порядок, металл и финифть ее жизни.
Со стола ей неприветливо скалится нож для вскрытия конвертов, он ловит ее отражение, стараясь вместе с ним уместить на своей поверхности и весь кабинет. В его хищном нетерпеливом блеске Интегра видит себя, потерявшуюся среди собственных мыслей, прогуливающуюся по гладкому лезвию.
Она знает, что на гербе рода Хеллсингов нет серебра, на его месте кровь, пролитая в борьбе. Ведь теперь там и ее кровь тоже.
Интегра берет нож в руку, осторожно проводит пальцем по острой кромке клинка.
- И все-таки они вас недооценивают, госпожа.
Она не пугается знакомого голоса, не вздрагивает от неожиданности, только поворачивается в сторону вампира, может чуть более резко, чем ей хотелось бы. Подходит к нему ближе, четко отстукивая каблучками каждый шаг, и замирает на белой клетке, прямо перед Алукардом.
"Как шахматная фигурка, сейчас бы "шах и мат" ему, да вот, к несчастью, игра не совсем та".
- Тогда клянись мне, - вид у Интегры серьезный, голос звонкий, с командными нотками. - Я хочу, чтобы ты поклялся мне.
Молчание раздирает пространство между ними, вампир смотрит на нее с нехорошим, недобрым прищуром.
Он так крепко вцепился своим жутким пронзительным взглядом, что Интегре становится даже труднее дышать, а все заранее обдуманные слова пропадают из головы.
"Так легко, так просто, вот сейчас ему хватит одного движения, чтобы закончить всю эту нелепую историю... "
- Я и так полностью принадлежу потомкам Хеллсинга, - его тяжелые слова, кажется, пригибают к полу, заставляя ее чувствовать себя еще ниже, в них нет ни следа удивления. - Впрочем, вам это и так известно.
- Ты поклянешься не Хеллсингам, - Интегра с вызовом смотрит ему прямо в сверкающие диким огнем глаза и произносит: - Ты поклянешься мне, Интегре Файрбрук Уингейтс Хеллсинг.
"Маленькой выскочке с громкой фамилией и кучей титулованных предков, одному из которых когда-то удалось одолеть настоящее чудовище. Случайно или нет, но итог все тот же, ты здесь и сейчас, передо мной, Граф".
Он внимательно смотрит на свою госпожу, будто ждет, что она вот-вот передумает. Ей кажется, что это невыносимо долго. Что пройдет еще одна маленькая вечность, и Алукард привычно перечеркнет своей снисходительной улыбкой всю ее показную уверенность в своих силах, наглядно продемонстрировав, что она окончательно зарвалась. А потом скажет что-нибудь насмешливо-унизительное, но неизменно правдивое и правильное. Нет, пусть лучше сразу оторвет ей голову. Так будет гораздо легче.
Сейчас их разделяет только отчетливая, почти ощутимо материальная, граница между двумя клетками. Белая и черная. Как в шахматах, как в правильных сказках про добро и зло.
Интегра ничем не выдает своего волнения, когда Алукард, высокий и нескладный, легко припадает перед ней на колено, величественно и гордо, будто соблюдая какой-то важный церемониал. Так склоняются перед тем, кого признают по праву сильнейшего. Так сотни лет назад склонялись вассалы перед своим сеньором.
В тот день, когда они впервые встретились в подвале особняка, Интегра почувствовала страх и бесконечное удивление, теперь же это был чистый восторг. Ведь он, всесильный вампир, склоняется перед ней не по своей прихоти, а выполняя ее приказ.
- Я приношу клятву верности вам, моя госпожа, - Алукард смотрит на нее исподлобья, сквозь длинную челку, закрывающую ему один глаз, Интегре теперь некуда деться от его взгляда. - Я обязуюсь не причинять вреда моей госпоже, не поднимать руки против нее, не выдавать ее тайн, не злоумышлять ни против нее, ни против ее владений. Я обязуюсь служить вам, пока это будет в моих силах.
- Я принимаю твою клятву, - поспешно шепчет она одними губами, заворожено глядя на своего вампира.
Интегра заставляет себя разжать руку, в которой так некстати оказался острый нож для вскрытия конвертов, позволяя ему упасть на пол. Но она не смотрит на свою ладонь, только чувствует, как щекотно скатываются по пальцам живые быстрые капельки.
- Завтра ты будешь сопровождать меня на собрании, посмотрим, как им понравится такой ход, - произносит Интегра, обращаясь то ли к Алукарду, то ли к себе самой.
Затем она протягивает вампиру руку. Без всякого страха.
"Просто потому, что так надо. Пришло время решать".
1. День святого Стефана, любимый праздник английских слуг, отмечается 26 декабря. За ним закрепилось название «Дня коробок» из-за обычая складывать деньги и поношенную одежду в коробки, которые отдавали прислуге.
@темы: hellsing, фанфики, the theatre of shadows
-
-
04.11.2012 в 22:55А какой-нибудь самостоятельный сюжет будет? Или просто ретеллинг манги?
Интегра интересная, мб немного слишком сурова, имхо, Алукард пока не очень понятный.Особенно понравилась самая первая история, про задание. Особенно, как Интегра бросилась Алукарда от пуль спасать. Вот просто очень!
А вот это странно: И мне все равно кому из Хеллсингов и как служить.
совершенно точно, что не все равно, он об этом Ричарду говорит, мол, "тебе, подонку, не бывать моим хозяином".
читать дальше
-
-
05.11.2012 в 00:06про Хеллсингов он имеет в виду настоящих Хеллсингов и говорит о том, что ему как бы все равно, подчиняться ей, ее отцу или деду, работа все равно одинакова. Ну и, конечно же, он этим больше стремится Интегру задеть.
Времена - это мое проклятье, наверное. Я вот пишу один день, а на второй как-нибудь криво перечитаю и время поскакало. И, бывает, проверяй не проверяй, а все равно где-нибудь проскочит не так как надо.
Насчет полицейских - вообще интересная песня. Я долго докапывалась, как у них там начальников полиции звать. Но так ничего и не нашла толком. Решила остановиться на нейтральном "офицер" и "полицейский".
Меня в свое время в манге сама идея зацепила, проблема людей и чудовищ для меня всегда представляла особый интерес. А тут я решила ее осторожно поворошить.
Как-никак Алукард и Интегра получаются этакими антагонистами.
-
-
05.11.2012 в 00:26ну просто это непонятно, что настоящих. У меня сразу стойка: а Ричард?!
Времена - это мое проклятье, наверное. Я вот пишу один день, а на второй как-нибудь криво перечитаю и время поскакало. И, бывает, проверяй не проверяй, а все равно где-нибудь проскочит не так как надо.
ну все-таки это не страшно. Просто прицельно именно времена вычитать.
Насчет полицейских я в свое время рыла, но сейчас поискала - удалили ЖЖ, где это было. Но навскидку вот petrovka-38.com/nums/6873.htm, мб пригодится.
А еще настроением мне ваш фик немного напоминает "Последний завет" Rendomski
-
-
05.11.2012 в 01:11Хотелось бы еще услышать ваше мнение по поводу звания вышеупомянутого полицейского, раз уж вам близка эта тема. Пока что я его обозначила нейтральным "шефом полиции".
И в общем, надеюсь, в целом фик не слишком нудным вышел)
А насчет настроения, что атмосфера, на мой взгляд, мрачноватой получилась. У меня почему-то что ни идея, то вечно какой-нибудь хоррор получится. Вот и с Алисой так же. Изначально выходила премилая сказка почти что)
-
-
05.11.2012 в 11:50тут надо решить для себя, какой именно статус у него. Если он большой начальник, то комиссар (это руководители лондонской полиции). Если среднее звено, то какой-нить шеф-констебль, но тогда звание лучше упомянуть 1 раз, и дать ему имя, а потом называть по имени.
И в общем, надеюсь, в целом фик не слишком нудным вышел)
мне лично пока не хватает какого-то самостоятельного конфликта, что ли. Пусть внешняя сюжетная канва - манга, но между ними должно происходить что-то свое, какое-то эмоциональное движение из А в Б. Пока я не очень понимаю, что там, но и написано, если брать весь таймлайн, немного.
А насчет настроения, что атмосфера, на мой взгляд, мрачноватой получилась. У меня почему-то что ни идея, то вечно какой-нибудь хоррор получится.
а я вот соберусь написать разнузданное порно, в итоге рейтинг детский, зато все всем мозг вынесли на отлично. И так каждый раз! (
Так что обычное дело.
-
-
05.11.2012 в 14:58ну вот и я решила, что это шеф-констебль, комиссар - это как-то слишком получается. А называть ли по имени - это уже дело вкуса, на мой взгляд. Мне просто не хочется давать имена НПС, слишком уже они эпизодические, много чести им получается.
Тем более, со стороны самой Интегры, совершенно не важно что там за начальник был, имя она навряд ли помнит, а вот саму ситуацию вполне.
А лишних авторских персонажей я как-то не люблю, редко у кого получается их грамотно приживить к основному действию.
а я вот соберусь написать разнузданное порно, в итоге рейтинг детский, зато все всем мозг вынесли на отлично. И так каждый раз! (
Так что обычное дело.
Это, видимо, зависит от того, что у каждого лучше получается) Я вот с высоким рейтингом как-то тоже не дружу в плане написательства)
мне лично пока не хватает какого-то самостоятельного конфликта, что ли. Пусть внешняя сюжетная канва - манга, но между ними должно происходить что-то свое, какое-то эмоциональное движение из А в Б. Пока я не очень понимаю, что там, но и написано, если брать весь таймлайн, немного.
Я вот спешно пыталась выйти на этот конфликт, но отчего-то вместо одной задуманной главы с маленькой Интегрой вышло две и процесс растянулся во временных рамках. А потом случилась Алиса)
Вот с ней закончу и попытаюсь этот продолжить. Жалко его так просто бросать.
-
-
05.11.2012 в 18:30я, кстати, не рассматривала это как воспоминание. Думала, это происходит "в реальном времени".
А лишних авторских персонажей я как-то не люблю, редко у кого получается их грамотно приживить к основному действию.
ну, новые персонажи - своеобразный маркер качества. У кого-то - как родные, у кого-то торчат, как хрен на лбу.
Вот с ней закончу и попытаюсь этот продолжить. Жалко его так просто бросать.
обязательно нужно закончить!
-
-
05.11.2012 в 18:45по тексту просто получается, что в реальном времени она отчитывает Алукарда, а попутно вспоминает о том, как ее саму отчитывал полицейский.
Видимо, я не очень верно это оформила стилистически... (